Одураченный случайностями (Борщ) - [19]

«Ловят меня! За язык ловят! – снова подумал я. – Надо выпутываться. Срочно и убедительно!»

– Совершенно верно! Именно об этом я и говорю. Повесть специально написана так, что разобрать где правда, а где вымысел и в каких пропорциях они замешаны потребителю не удается. И он, потребитель, не долго мучает себя подобными размышлениями. Посмотрел или прочитал и забыл, – мало ли такого чтива? Я давно уже не общаюсь с теми людьми, о которых написана повесть, а с некоторыми даже не знаком, поэтому и не изменил их имен. Вот Состаса, например, я и в глаза не видел, и от Игорька о нем только из писем слышал. Кроме того, вероятность прочтения ими моей повести ничтожно мала, а другие читатели, мне кажется, и не поверят в правдивость истории. Да им и все равно совершенно: было или не было, – прочитал и выбросил из головы.

– Значит в этой повести правда все-таки есть? Сколько?

– Для читателя – ноль процентов, а для нас с вами – сто, – подвел итог я. – Нам же это важно, а читателю все равно. А можно и наоборот: сто им, а ноль нам. Только я не понимаю: зачем вам безобидный парень?

– Уже не нужен, я же сказал, – ответил Колмыков, – но стал ненужным только после того, как мы убедились в его беспомощности. Впрочем, мы слишком долго говорим об отработанном материале. Давайте двигаться дальше. Где Юрий Дрынов?

– Не знаю, – спокойно ответил я. – А он какую представляет угрозу?

– Он безнаказанный мародер.

– Да таких безнаказанных полно, – парировал я. – Если бы он и существовал, то почему именно он? В девяностых черных копателей расплодилось море. Я же писал именно об этом.

– Он – один из лидеров преступной группировки. Причем, не обычной, не простой группировки, раз вы о ней написали. И, насколько мы поняли из вашей повести, ни один из ее членов не понес заслуженного наказания. Это несправедливо. Они преступники и так не должно быть.

– Лидером был совсем другой человек, если вы помните, а Юрий как раз первым покинул группу и, вероятно, тем самым спас себя. В отличие от многих навсегда пропавших и убитых. Разве это для них не наказание? Но мы снова обсуждаем выдуманную историю. Я готов еще раз повторить, что у персонажей собирательный образ и в настоящей жизни мне такие люди не знакомы.

– Что вы скажете, если мы представим вам документальное свидетельство о том, что нам удалось найти вашего Рольфа?

– Что-о-о? – пошатнулся я на стуле.

– Зовут его, конечно, не Рольф, и не Роман… А как? Может, сами назовете? Нет? – увидев мое полное замешательство, спросил Колмыков. – Хорошо, не утруждайтесь, я сам скажу. Имя Антон Малекеев вам что-нибудь говорит? Нет? Тогда давайте вспоминать про знакомство с Юрием Дрыновым.

– Я их не знаю никого. Почему вы не спросите у этого Меликеева?

– Потому что Малекеев давным-давно умер на зоне. Но не это главное. Оказывается, описанный вами человек без руки, глаза и с изуродованным лицом тоже существовал!

– Это совпадение. Конечно, на Земле может существовать человек с такими признаками, я этого не отрицаю. И, может быть, даже не один. Но почему вы думаете, что кто-то должен был быть прообразом, и стал именно найденный вами? Он тоже был мародером?

– Как дважды два! Его взяли при оказании сопротивления милиции в девяностых. На нем была старая армейская форма. Он отстреливался из, представьте себе, Парабеллума и одного сотрудника убил, а второго ранил. Его тоже ранили в грудь и как он сразу не «скопытился» от полученной в легкое пули, вам, описавшему его богатырское здоровье, должно быть известно. Смотрите сколько, так называемых, «совпадений». Странно, не так ли?

Колмыков встал, громко отодвинув стул, прошел к своему столу и вернулся с папкой-скоросшивателем «Дело».

– К счастью, после госпиталя он попал на зону, где ранение дало о себе знать, и он наконец-то загнулся от туберкулеза. Так что его самого представить вам не сможем, но дело его мы запросили, и вот нам прислали его копию, – пожалуйста.

Он положил «Дело» передо мной. К папке скрепкой, ну все как в фильмах, была пришпилина фотография. С нее единственным глазом на изуродованном лице смотрел какой-то плешивый дед.

– Форма и пистолет недостаточные доказательства его причастности к чёрным, – сказал я, разворачивая папку «лицом» к полковнику и Борщу. – Моему персонажу было не более двадцати пяти лет, а тут, посмотрите, какой-то старик. У Рольфа кроме шрамов был ожог, а тут просто шрам, причем один и гораздо меньшего размера. Если бы все это было правдой, то я бы сказал: это не он.

– Пусть не он, – ответил полковник, – но нас-то он и не интересует. Нам нужен Дрынов. Не вспомнили пока где он?

– Не знаю… Вы так хорошо ищете остальных, что может и его найдете? – осмелев от усталости, ни с того ни с сего, спросил я.

– А вот так говорить не надо! – пригрозил Колмыков. – Найдем, можете не сомневаться. Просто уголовное дело на вас заводить не хотелось, – мы же так спокойно, мирно беседовали. Или прямо сейчас под стражу? Я могу организовать.

Что сказать? Тут я испугался по-настоящему. Хорошо, что Колмыков не ждал моего унизительного прошения не арестовывать меня, а продолжил ненавязчивый допрос.