Одной ногой в могиле - [67]

Ужин оказался испытанием на выносливость. Аннет без труда очаровала мою троицу. Она и не думала смущаться. Конечно, масло у нее во рту не растаяло бы, но ведь она сама была комнатной температуры. Хуан открыто флиртовал с ней, и даже от Тэйта она раз-другой добилась улыбки. Кости между тем откровенно хмурился; его молчание граничило с грубостью.

Я вовлекла Родни в разговор, стараясь не замечать карих глаз, буравивших меня сбоку. Неужели Кости сердится, что я проткнула Аннет? Господи, вот же она — болтает как ни в чем не бывало! К тому же, вопреки моим уверениям, ее слова задели за живое.

«По многу женщин за раз. Теплая живая плоть. Десятки тысяч».

Неужели правда? Я, конечно, знала, что до меня Кости не был монахом (бывший жиголо!). Я знала о его беспорядочной половой жизни, но принять такую историю было нелегко. Да, следовало ожидать, что появятся «бывшие». Вероятно, множество, но я не думала, что число зарубок у него на поясе сравняется с показаниями одометра моего автомобиля! От этой мысли одновременно захотелось убить Кости и свернуться в комочек где-нибудь в уголке. К моменту, когда тарелки опустели, меня раздирали противоречивые эмоции.

— Карты, джентльмены? — предложила Аннет.

Среди множества своих пожитков она отыскала колоду и опытной рукой тасовала ее. У Тэйта и Хуана заблестели глаза. Они мало что любили так, как хорошую партию в покер.

Кости встал:

— Мы двое не играем. Аннет, играй на здоровье. Потом можешь отвезти обратно ее друзей. Родни тебя проводит и покажет дорогу. После этого на удачу не надейся.

Среди четверых мужчин дураков не было. Каждый понял, что произошла ссора, и нетрудно было догадаться из-за чего. Черт, Родни, скорее всего, тоже слышал. Он с сочувствием поглядывал на Аннет.

— Это называется — вежливость? — прошипела я, поднимаясь по лестнице. Кости закрыл за нами дверь спальни. — Можешь не закрывать, все равно услышат.

— Всякий, настолько невоспитанный, чтобы подслушивать, когда можно не слушать, пусть пеняет на себя, — ответил Кости, откровенно предупреждая оставшихся внизу. И прислонился к закрытой двери. — Ужин был пустой тратой времени — ты ничего не ела. Рассказывай, что случилась.

Я честно старалась забыть, потому что червячки сомнения все еще копошились во мне. Неудивительно, что я потеряла аппетит.

— Кошачья драка, игра слов — непреднамеренная. Аннет наговорила гадостей, и я ее проткнула для большей доходчивости.

Кости не улыбнулся.

— Это все? Все в порядке и никаких обид?

Я неловко кивнула. Он мгновенно, без предупреждения оказался в нескольких дюймах от меня. Нагнулся, чтобы поцеловать, и я отпрянула.

Он выпрямился.

— Вот именно. Теперь так: у меня есть два способа узнать до последнего проклятого слова все, что наговорила Аннет. Первый — от тебя, по моей просьбе. Второй — выбить из нее. Хотя мой эгоизм внушает надежду, что ты промолчишь, но ради большего блага я готов о нем забыть. Котенок, сколько раз тебе говорить: ты можешь рассказывать мне все. Абсолютно все. Вопрос в том, захочешь ли.

На тумбочке стояла полупустая бутылка джина. Я села на кровать и осушила ее, прежде чем ответить:

— Ладно! Аннет сказала, что ты — буйный извращенец, который любит женщин минимум по две, особенно живых, ради тепла их тел. Что оттраханных тобой женщин хватит на население штата и мне никогда тебя не удержать… — Я перевела дыхание. — Что, судя по звукам, тебе было скучно со мной в постели и что мне никогда не выдержать того, что тебе на самом деле нравится. Еще, что ты половине своих женщин говорил, будто их любишь, и давно бы меня бросил, если бы я первая не сбежала… И что это ее ты облизывал пару месяцев назад.

— Я с нее шкуру спущу! — тихо и яростно проговорил Кости. — На твоем месте я бы ее убил. Черт!

Он распахнул дверь:

— Родни, отвези их обратно, а Аннет оставь здесь!

Не потрудившись дождаться ответа, он грохнул дверью. Я расслышала, как Родни покорно мямлит что-то, а потом все вышли.

— Это правда? — спросила я. — Ты зол на нее, но потому ли, что она лгала? Или за то, что она сказала правду?

Он на секунду закрыл глаза.

— Мне очень жаль, что приходится об этом говорить при таких обстоятельствах, Котенок, но я не собирался скрывать от тебя свое прошлое. Если коротко, все, что наговорила тебе Аннет, — правда. У меня было много женщин. Очень много. Живых и не живых.

Много! Этого следовало ожидать, учитывая его возраст, прежнюю профессию и убийственную (буквально!) красоту. Но я нуждалась в более точном определении.

— Обычно пачками? Тысячи? Десятки тысяч?

Кости подошел к кровати и опустился на колени рядом со мной.

— Позволь мне объяснить, что со мной было после того, как я превратился в вампира. Несколько лет я проклинал судьбу, на которую обрек меня Джэн. Но потом сообразил, что с тем же успехом могу наслаждаться смертью. Прежде я знал за собой один талант — постельный. И если девушка желала пригласить в койку подружку, я не возражал. Прошли годы, и я начал убивать тех, кто, по моему мнению, того заслуживал. Скоро достиг совершенства и в убийствах. Думал, что с этими двумя талантами счастлив настолько, насколько имею право.