Одной ногой в могиле - [29]

— За мной все время охотятся вампиры и гули, — пренебрежительно возразила я. — Если понадобится помощь, у меня есть моя команда.

— Живые? — Его голос так и сочился презрением. — У них один способ защиты: обездвижить нападающего, позволив ему обожраться.

— Как ты высокомерен!

Кости подошел ближе, теперь нас разделяло всего несколько футов.

— Я силен. Сильнее, чем ты думаешь. Это правда, а не высокомерие. Все члены твоей команды, вместе взятые, не защитят тебя так, как я, и тебе это известно. Сейчас не время давать волю твоей упрямой привычке все делать в одиночку, Котенок. Просишь ты о помощи или нет, ты ее получишь.

— Черт побери, Кости! Сколько раз тебе повторять: ты мне больше поможешь, если уйдешь! Я благодарна за предупреждение насчет Джэна, но, если ты останешься со мной, сам окажешься в опасности. Обо мне не беспокойся — я сумею о себе позаботиться.

Его брови дерзко изогнулись:

— А тебе сколько повторять, пушистик? Я нисколько не боюсь твоего шефа с его веселыми ребятами. Хочешь от меня избавиться? Тогда придется меня убить.

Дерьмо! Я не представляла, как смогу его убить, даже когда думала, что он перебил невинную семью!

— Тогда уйду я! — Бессилие сделало меня безрассудной. — Сбежала один раз, сбегу опять!

Внезапно я оказалась в объятиях Кости. Его ладони запрокинули мне голову, а я даже не успела заметить, как он шевельнулся. Может, я сама была виновата, а не его проворство — так сконцентрировалась на поддержании эмоциональной обороны, что совсем забыла о физической. И, по правде сказать, я никак не ожидала, что он меня укусит.

Да, все мои навыки предосторожности против вампиров с Кости отказывали.

Его клыки глубоко проникли в мое горло, как в тот единственный раз, давно. Логика подсказывала, что они должны причинять боль, но было приятно. Очень приятно. И это чувство становилось сильнее с каждым сосущим движением его губ. Самое странное на свете тепло пронзило меня. А ведь, отдавая свою кровь Кости, я должна была мерзнуть!

Я хотела что-то сказать, но не смогла. Вместо слов у меня вырвался первобытный стон. Кости крепче сжал меня, запрокинул назад и лизнул мою шею, прежде чем снова погрузить в нее клыки. Я содрогнулась от наслаждения, хотя во мне и зазвучала тревога. Он хочет меня убить? Превратить в вампира? Ни один вариант меня не устраивал. Перед глазами поплыли пятна. Добавьте к этому гул в ушах: то ли стук сердца, то ли звук, который слышишь перед обмороком.

Я колотила его кулаками по спине — единственный способ, каким можно было велеть остановиться, потому что изо рта вырывались только слабые вздохи экстаза. Вот тогда я сообразила, что могу остановить его, если захочу. Серебряный нож был зажат у меня в руке. Я чувствовала пальцами холодный металл. Наверное, Кости тоже. Он на мгновение оторвался — капли моей крови блестели у него на губах, как рубины, — и нарочито медленно вновь склонился к моему горлу. От его долгого глубокого глотка у меня обмякли колени, и я так содрогнулась от наслаждения, что успела подумать: если умру, то счастливой.

Но нужды умирать не было. Все, что от меня требовалось, — направить нож и хорошенько нажать. Кости не удерживал мои руки, они свободно обхватывали его спину, пока он одной рукой ерошил мои волосы, а другой поддерживал меня. Серая пелена перед глазами сгущалась, гул в ушах усиливался. Он или я, — было ясно, что он не собирается останавливаться. Мои пальцы сжали рукоять ножа для удара и разжались. Нож выпал из руки, а я притянула Кости еще ближе к себе. «Я не могу этого сделать, — мелькнула последняя мысль, — потому что это далеко не самый худший способ умереть».

15

Сознание возвращалось постепенно. Сначала (это главное!) я ощутила, что сердце бьется. Отлично, я не умерла и не превратилась в вампира. Уже плюс. Потом обнаружила под головой подушку. Дальнейшее оживление показало, что я лежу на боку, вытянувшись, завернутая в одеяло. В комнате было темно, шторы задернуты. Руки, обнимавшие меня сзади, казались почти одного цвета с моими.

Тут я совсем очнулась:

— Где мы?

С кем я, вопросов не вызывало, хоть голова еще и оставалась ватной.

— Я снимаю этот дом в Ричмонде.

— Надолго я вырубилась? — Неясно почему, но подробности казались мне важными.

— На четыре часа или около того. Достаточно, чтобы стянуть все одеяла. Я слушал, как ты храпишь, смотрел, как ты заворачиваешься в покрывала, и понял: именно этого мне не хватало больше всего — обнимать тебя, пока ты спишь.

Я села и первым делом ощупала горло. Как и следовало ожидать, гладкое: ни проколов, ни шрамов не осталось на память о случившемся. Кости закрыл дыры каплями своей крови, стер все следы.

— Ты меня укусил, — укорила я его, но не так сердито, как собиралась.

Повлиял сок из его клыков или потеря крови, но все казалось не таким уж… страшным. А ведь причины для стресса были. Хоть мы оба и лежали одетыми, я находилась в постели с Кости, а это не лучшая идея для человека, желающего сохранить эмоциональное отчуждение.

— Да, — только и сказал он.

Даже сесть не потрудился, лежал, раскинувшись на подушках.

— Зачем?

— Причин было много. Перечислить все?