Одной любви недостаточно - [21]

Зу с наслаждением плескалась под душем. Вода не только освежила, но также смыла с тела следы крема для загара. Девушка с радостью заметила, что стала значительно смуглее. Конечно, из-за своей светлой кожи она никогда не станет темной, как тиковое дерево. Но все равно хорошо — загар ровный, кожа не покрылась волдырями и не покраснела.

До сих пор свое длинное вечернее платье Зу ни разу не надевала. Оно было белое, и Зу решила подождать, пока хотя бы немножко загорит. А сейчас, когда кожа приобрела золотистый оттенок, вид в этом наряде стал очень эффектный.

Верх платья был сделан как топик, на плечах узкие бретельки. Спереди оно выглядело скромным и даже лишенным оригинальности. Зато на спине был глубокий, до самой талии, вырез, не позволявший носить бюстгальтер. Появление в столь экстравагантном туалете могло показаться дерзким поступком.

Загар усилил сапфировый блеск ее глаз. Зу еще более подчеркнула их синеву, наложив на веки соответствующие тени. Она тщательно расчесала волосы и распустила их по плечам, надела плетеные босоножки на высоких каблуках. Выглядела гостья стройной и собранной. И очень элегантной! Что еще? Она аккуратно подкрасила губы. Пожалуй, чего-то не хватает.

Зу знала, чего именно: кулона, того самого, с ярким сапфиром. Подарок на свадьбу, которая не состоялась! Она поколебалась, но все-таки надела украшение. На мгновение Зу ощутила его холодное прикосновение. А может быть, этот холод вызван вовсе не кулоном, а воспоминанием о пальцах Мэта, касавшихся ее кожи, когда он застегивал цепочку? Или просто перегрелась на солнце? Сегодня она загорала дольше обычного, надеясь, что уже хорошо приспособилась к здешнему климату. И как бы в доказательство неоправданной самонадеянности Зу почувствовала вдруг приступ острой головной боли.

Застегивая на руке часы, Зу взглянула на циферблат и поняла, что времени у нее гораздо больше, чем ей казалось. Если она прогуляется по саду, может быть, головная боль отступит.

Хэндзл придерживалась порядка, принятого в континентальной Европе, и потому ужинали в ее доме поздно. В этот момент солнце быстро спускалось за горизонт. Тень от дома скрывала часть сада. Деревья, выстроившиеся по обе стороны тропинки, сомкнув ветви, образовали темный свод. Зу шагнула вглубь пахучей темноты. Жаркий день выжал из цветов душистую влагу, листья источали дурманящий аромат. Напряжение постепенно спадало. Вечер воспринимался ею как нечто прекрасное и неповторимое.

Сквозь арку она увидела двигавшийся по подъездной дорожке автомобиль. На какой-то миг фары высветили фигуру Зу. Гости? Что-то она не помнила, чтобы Хэндзл ждала гостей. Чья это машина? Фары светили очень ярко и были расположены выше, чем у обычных легковушек. Пора идти, нельзя опаздывать на ужин. Если в доме будут гости и за столом завяжется общий разговор, для нее самое главное — это чтобы голова была ясной и перестала болеть.

Из дома доносилась музыка. Приятный баритон изливал миру всю нежность своего сердца. Слов песни Зу не понимала, кроме одного: шерри — милый, дорогой. Голос певца был глубоким и сексуальным, мелодия лилась мягко, романтично, брала за сердце. И по тому, как откликнулась на песню душа, девушка поняла, что, скорее всего, это была песня о любви.

Вдруг совсем рядом послышался другой баритон, гораздо более глубокий и сексуальный. Вибрация голоса вызвала дрожь во всем теле, в горле мгновенно пересохло, когда она услышала:

— Добрый вечер, Зу!

4

— Мэт! — выдохнула Зу.

Одетый в черное, мужчина сливался с тенью деревьев. Лица девушка видеть не могла, но ведь голос-то знакомый! Какой-то миг она сомневалась, боясь, что просто разыгралось ее воображение, а на самом деле это жених. Но нет! Приближение Тони теперь всегда сопровождалось постукиванием костылей.

— Мэт, — тихо повторила Зу, и сердце у нее затрепетало. — Вы… Вы меня напугали.

— Простите. Я не хотел вас напугать, только удивить. Вас высветили фары, когда я въезжал на дорожку.

— Так, значит, в той легковушке были вы?

— Я. Только это не легковушка, а грузовик. Мне надо было сдать груз в Марселе. У мамы для меня всегда готова комната. А вы в своем белом платье выглядели так заманчиво, что мне захотелось присоединиться к вам. Что же вы тут делаете совсем одна?

— У меня разболелась голова. Я надеялась, что на свежем воздухе боль пройдет.

— Перегрелись на солнышке? — полюбопытствовал Мэт.

Он шагнул вперед и обнял Зу за шею. Его руки нежно обхватили шею и слегка ее помассировали, разгладили напрягшиеся мышцы и как бы приняли напряжение на себя. Затем одну руку Мэт положил Зу на затылок, а другой взял голову девушки за подбородок и начал слегка поворачивать из стороны в сторону. Сначала шейные позвонки издали какой-то протестующий щелчок, а потом стали двигаться плавно.

— Так лучше?

— Гораздо! Большое спасибо. Просто замечательно!

— Вы ведь знаете, что сейчас я вас непременно поцелую?

— Пожалуйста, не надо, Мэт!

— Вы тоже хотите этого!

— Нет, я вас серьезно прошу. Это нечестно по отношению к Тони.

— Вы по-прежнему настаиваете на этом безрассудстве?

— Если вы хотите знать, собираюсь ли я по-прежнему выйти за него замуж, я отвечу «да». И как можно скорее! Вы только отодвинули день свадьбы. Отменить ее вам не удалось.