Одной дождливой ночью - [47]

Что-то стекло вниз по его шее.

Душа ушла в пятки.

Только не это, Господи!

Еще одна капля сбежала вниз.

И он понял, что это всего лишь пот.

Издав тихий, сухой смешок, он вошел в пиццерию.

Оглядел тела. Все те же, все так же. Направился к кухне, преступая через останки человеческие и разбитое стекло, стараясь не поскользнуться на влажном полу. С каждым движением новые струйки пота сбегали по его шее и лицу.

Наверное, Трев и раньше потел, как свинья, просто не обращал внимания. С волос на затылке текло. Пластиковые мешки для мусора липли к коже. Только носки и нижнее белье сдерживали его от полного заключения в цепкий, скользкий полиэтилен. Правда, и они вымокли.

Ему до скребучей тоски захотелось сорвать с себя все эти проклятые обертки и почувствовать кожей прохладный ветерок. Раздеться до трусов и остаться здесь. Выпить пива. Заесть пиццей. И ни за что не выходить обратно под дождь.

Вид тела женщины, лежащей на столе, быстро положил конец этим мыслям.

Она выглядела так же, как Морин.

Трев остановился рядом с ней, опустив голову, сморгнул пот с глаз и внимательно осмотрел ее волосы. Вот они, светлые пряди.

А что, если Морин покрасилась в блондинку?

Треву захотелось отыскать влажную тряпку и тереть ее волосы до тех пор, пока он стопроцентно не убедится, что они не крашеные. Не темно-рыжие под всей этой белизной.

Не сходи с ума. Это не она.

Хватит терять время.

Трев вошел в кухню, снял шляпу Паттерсона и набросил на голову капюшон. Свежий воздух давал прекрасные ощущения. Он поставил ружье к прилавку и надел на дуло шляпу.

Посмотрел на тело отца Морин.

Бедняжка. Лишилась обоих родителей.

И сама сейчас, вполне возможно, мертва.

Трев быстро отвернулся и поспешил к телефону. Раскрыл справочник. С его пластиковых рукавиц на страницы капало черным. Он искал букву «Ч».

Чайди, Кларенс, как выяснилось, жил на Фэрмонт-авеню, 4538. Запомнив адрес, он принялся искать букву «О» и вышел на домашний номер Лиама. Схватив трубку, он взял ручку, которой уже нажимал до того клавиши и набрал нужные цифры.

Первый гудок.

Ответь, ответь, пожалуйста! Давай, Морин!

Может быть, она отходила в душ тогда.

Одиннадцатый гудок. И - трубку сняли.

Слава Богу!

- Морин?

Молчание в ответ.

- Морин? Это Тревор Хадсон.

- Привет, Тревор, - oтветил женский голос.

Низкий, хриплый и явно не принадлежавший Морин.

- Кто это?

- Это я. Морин.

Волосы у него на затылке встали дыбом.

- Приходи, сладенький. Тут так одиноко. Составишь мне компанию.

Он закрыл глаза, чувствуя, как остатки воздуха покидают легкие.

- Ты там одна?

- Разумеется, дорогуша.

- Там, где ты, есть тела?

- Есть одно. Мое. И ему одиноко, Тревор. Очень-очень.

- Я имею в виду мертвые тела…

- Если хочешь, пойдем найдем парочку.

- Я имею в виду, в твоем доме!

- Эх, если бы только. Но ты приходи, хорошо? Будет весело.

- Ладно, - произнес он. - Увидимся.

Он положил трубку и схватился за грудь. Воздуха не хватало.

13

Том навел фонарик на электрощит, и Дениз щелкнула переключателями. Они вышли из каморки. Дениз сощурила глаза от неожиданно нахлынувшего со всех сторон света. Кара, ждавшая их там, выдохнула с огромным облегчением.

Дениз улыбнулась.

- Лучше, да?

Девочка закивала.

- Темнота - не в числе моих любимчиков.

- А реально, так лучше, - заметил Том.

Он перевел взгляд на Дениз, и та почувствовала, что краснеет. Несмотря на полотенце, накинутое на плечи, она чувствовала себя почти голой. Это не беспокоило ее раньше - Кара не увидела бы ничего нового, от любителей глядеть в окна спасала темнота, ну а Том в тогдашнем своем состоянии и вовсе оказался выброшен за всякие рамки приличий.

В тогдашнем… но не теперь.

- Мне, наверное, стоит пойти приодеться, - заявила она и повернулась к Каре. - Как думаешь, твои родители не будут возражать…

- Вот еще. Пойдем, сменимся. Я тоже вся липкая и потная.

- А я могу пока звякнуть от вас? - спросил девочку Том. - Хочу узнать, все ли там о'кей у предков.

- Не вопрос, Том.

Он поблагодарил ее и снял трубку. Набрал номер. Нервно улыбнулся Дениз. Отвел ненадолго взгляд.

- Мам? Приветик. Это я, да. Нет, ничего не случилось. Я могу с папан поговорить? О, спасибки, - прикрыв трубку рукой, он сказал: - У них, похоже, все в ажуре. А, папа? Привет. Как там у вас, ничего такого? У нас… ну, у нас тут какой-то парень пытался вломиться. Весь черный! А… ага… дождь, да. Нет-нет, я имею в виду, там реально опасно! Они там все с ума посходили, да! Я слышал, они ворвались в «Эджвуд» и грохнули там кого-то… да не, не курил я, я правду говорю! Не знаю, что происходит, но ты, главное, сам начеку будь и маман предупреди. Достань что-нибудь такое… оборонительное… и держи под рукой. Никого не пускай, да. Что? А. Не знаю, почему не передавали по ящику. Может, никто не знает. Да что я-то, ты сам глянь в окно и посмотри на этот дождь! Только смотри сам не намокни, если не хочешь слететь с покрышек. А? Не, с ними поговорить не выйдет. Они в «Эджвуде». Отбыли туда, да. Да, я знал. Да нет в этом никакой проблемы! Что? Да если я домой пойду, я промокну же! К тому же, надо и о Дэнни подумать! Она тут одна совсем, мало ли что случится! Лады, лады, потом можешь лупить по мне, сколько угодно. Да, черт побери, это реальная ситуация. Что-то там не в порядке, снаружи. Не знаю, что. Да ты сам выгляни. Ладно, я должен идти. Давай, - oн повесил трубку, надул щеки и выпустил воздух сквозь сжатые губы. - М-да.