Одной дорогой - [111]

Внезапно он с удовольствием увидел среди отряда стражи лицо молодого веснушчатого солдата и его бородатого товарища, которых он, выкупив у Бериара, пристроил в городскую стражу.

— А что демоны? — спрашивал командир, постепенно теряющий интерес к этому делу.

— Оно как бахнуло!.. А этот-то, в повязке… И дыму сразу, дыму… а в руках что-то непонятное было, блестящее… И как жахнет! — наперебой делились впечатлениями очевидцы.

— Смотрите, командир!

Один из солдат указывал на оконную раму, в которой засела пуля, оторвавшая ухо мальчику и лишь по счастливой случайности не пробившая ему череп. Выковыряв ножом из дерева маленький свинцовый шарик, весь отряд с удивлением разглядывал его.

— Слушай мою команду, — сказал начальник караула. — Ищите их по горячим следам, они не могли далеко уйти. Того, кто стрелял этим — взять живым! Он вооружен неизвестным, но крайне опасным оружием! Нельзя допустить, чтобы он ушел и напал на кого-нибудь еще!

«А как же, — думал Кеселар. — Нельзя, чтобы он ушел и ты остался без премии за поимку такого важного преступника. Не знаю, что это было, но сдается мне, что его оружие могло бы перевернуть мир с ног на голову».

Несколько солдат бросились на улицы ловить всех, кто попадется под руку, остальные остались, чтобы расспросить свидетелей о приметах нападавших. Исса и Скаг пробились сквозь плотную толпу к Кеселару.

— Мы помним, что вы для нас сделали, — сказал бородач. — У нас не так много возможностей отблагодарить вас, но я обещаю, что мы найдем подонков, которые это сделали.

Они смотрели на пришедшего в чувство Лайхала, который как раз пытался ощупать окровавленную голову и осознать потерю уха. Судя по выражению испуганных глаз, осознание происходило тяжело и болезненно.

Выразительно взглянув на солдат, Кеселар медленно покачал головой.

— Нет? — шепотом переспросил Исса. — Вы не хотите, чтобы мы их нашли?

Кеселар жестом подтвердил догадку.

— Надеюсь, это не слишком расходится с вашим кодексом? — так же тихо спросил он.

— Это меньшее, что мы можем сделать для вас, — с едва заметным поклоном ответил Скаг и удалился вместе со своим товарищем.

— Ничего не говори, Лайхал, не отвечай ни на какие вопросы, — шепнул Кеселар пажу. — Конечно, кроме вопросов доктора. Потом я все тебе объясню.

Алтургер вывел мальчика из душной комнаты и передал его на попечение только что подошедшего лекаря, который, бегло осмотрев рану, тут же заявил, что она совершенно неопасна, и что через пару недель Лайхал будет совсем как новенький, разве что без уха.

— Через сколько дней он сможет сесть на лошадь? — спросил он у лекаря.

— Да хоть завтра — уши участвуют в управлении лошадью только косвенным образом, а кровопотерей можно пренебречь, она крайне мала.

Кеселар удовлетворенно кивнул. «Пора расплатиться с моим шпионом, — думал он, направляясь к таверне, где остановился Анвил. — Надеюсь, он не откажет мне в еще одном маленьком, но срочном дельце».

В одном из речных стоков, предназначенных для отведения лишней воды в канализацию в случае подъема уровня реки, прижавшись к влажной скользкой стенке и обхватив руками голову, сидел Оди Сизер. Его било крупной дрожью, мысли путались в пылающей огнем голове, судорожные всхлипы сотрясали тело.

— Мама, мама… я убил ребенка… Я убийца. Что теперь делать?.. Мама, я сойду с ума.

Оди закрыл лицо руками. Он готов был выть от горя, рвать на себе волосы, да хоть руку себе отрезать, если бы это могло исправить ту чудовищную ошибку, которую он совершил.

— Духи! — в отчаянии воскликнул он, забыв о предосторожностях и устремив глаза вверх, туда, где должно было быть небо. — Зачем вы не дали мне умереть, когда была такая возможность? Зачем вы хранили меня? Чтобы я стал убийцей детей?!

Чувство безысходности навалилось на инженера, вина лежала на сердце неподъемным грузом, беспросветное одиночество душило, словно удавка.

— Я не просто убил ребенка — из-за меня плохо всем. Сигвальд ранен, если еще не мертв, Асель, наверное, уже схватили солдаты, Амала стала невестой убийцы… Зачем я сбежал? Лучше бы меня пристрелили, как бешеного пса…

Но выйти из своего укрытия и сдаться страже мешал животный страх, который приковал его к мокрому полу канализационного стока. Оди не знал, что делать — ему казалось, что ничего на свете не сможет облегчить его страдания.

— Я чудовище, чудовище, чудовище… — повторял он, раскачиваясь из стороны в сторону. — Люди придумывают их, чтобы не чувствовать себя виноватыми. Как бы я хотел сделать то же самое! Но я-то знаю, кто здесь настоящий монстр.

Внезапно Оди затих, перестав раскачиваться, всхлипы прекратились. Инженер смотрел прямо перед собой невидящими глазами, до боли в суставах сжимая пистолет, который он все это время не выпускал из рук.

— Монстры не должны жить на земле, — твердо произнес он.

Дрожащими руками он снова принялся заряжать оружие, которое сегодня принесло уже достаточно горя. Несколько пуль выскользнули из рук и утонули в неглубокой лужице застоявшейся воды. «Так будет правильно, — думал он, заканчивая приготовления. — Я мужчина, я должен платить за свои грехи. И я это сделаю. Только стрелять надо сразу, а то рука дрогнет — тело не всегда понимает…» Когда все было готово, Оди глубоко вздохнул и приставил дуло к горячему лбу.