Однорогая жирафа - [15]

— Это одно применение аккумуляторов, — продолжал Иван Павлович, — но далеко не единственное. Ведь, используя ядерную энергию, мы не отказываемся и от других источников. Например, энергия рек. Она широко используется у нас. Колоссальные количества энергии, вырабатываемой нашими гидростанциями, рассылаются потребителям по проводам. Но вы знаете, что есть такие места, куда нет смысла прокладывать дорогостоящие линии высокого напряжения. Скажем, в Арктике много населенных пунктов, но они сравнительно небольшие и удалены друг от друга нередко на значительные расстояния. Есть ли смысл тянуть сейчас по всему необъятному северному побережью линию высоковольтной передачи? Новое изобретение подсказывает другой путь. Электрическую энергию в любом нужном количестве и все в той же удобной таре, — Иван Павлович подкинул в воздух фонарик и поймал его, — можно завозить сразу на год во время очередной летней навигации. Сгрузить по нескольку ящиков в каждом порту, взять «пустые» аккумуляторы на борт, вот и вся забота.

— Поразительно! — прошептал я, потрясенный картинами, которые рисовал передо мной инженер. — Но скажите, — воскликнул я, — кто же изобрел эту чудесную вещь?

— О, тут работал целый коллектив, — усмехнулся Иван Павлович. — Такие открытия требуют высокого уровня науки и техники и тесного их содружества. Теоретически возможность аккумулирования огромных количеств электрической энергии в небольшом объеме была известна сравнительно давно. Весь вопрос заключался в практическом решении задачи. А это барьер, который нужно суметь взять. Открытие, как видите, крупнейшее… Что касается владельца найденного вами фонарика, — Иван Павлович повертел в руках мою находку, — то, кажется, я могу вам его назвать. Это Геннадий Степанович Смирнов.

— Смирнов? — воскликнул я. — Геннадий Степанович?

— А что, разве вы его знаете? — в свою очередь удивился инженер.

— Плотный такой, широкоплечий? Очень энергичный. И жизнерадостный. Этакий русский добрый молодец…

— Он, — узнал Иван Павлович Смирнова в моем описании.

Я хлопнул себя по лбу. Ну, конечно, это был он — человек, потерявший фонарик. На станции он им пользовался и, очевидно, случайно обронил. Я вспомнил, что даже видел этот фонарик в руках Геннадия Степановича тогда, когда мы летели в Арктику в одном самолете. Только тогда он не был «вечным».

Погруженный в воспоминания, я замолчал.

Афанасьев тепло посмотрел на меня и промолвил:

— Ну, если вы старые друзья, вам должен быть знаком и этот фонарик. Ведь Геннадий Степанович не расстается с ним с самой войны. Он очень обрадуется, когда узнает, что фонарик нашелся.

Иван Павлович пообещал мне разузнать адрес Смирнова.

X

Возвращаясь домой, я думал о событиях и разговорах последних дней.

Несколько раз я поглядывал наверх, туда, где высоко над крышами домов, над последними окнами с оранжевым светом, висел в голубом небе сияющий серп. Слабым пепельным цветом к нему была дорисована остальная часть лунного диска.

«Что там за энергия, — думал я, — на этом светиле, и каким способом попадает она в руки советских людей? Неудивительно ли, что наши ученые сумели использовать и этого далекого спутника Земли для нужд нашего строительства!»

«А какое чудесное изобретение — эти замечательные аккумуляторы, так упрощающие использование всякой энергии!» — вспомнил я беседу с Афанасьевым.

Облитые светом, словно вырубленные из камня, стояли дома новейшей постройки, огромные, как населенная гора, но не подавляющие своей величиной, а создающие впечатление спокойствия и красоты.

Прошла гурьба студентов, юношей и девушек, так весело размахивавших своими портфельчиками и папками, точно там лежали ключи ко всем тайнам на свете.

Промчался троллейбус, прозвенев проводами.

Мимо белых, в инее, деревьев по тротуару двигался поток пешеходов.

Прошел высокий старик с белыми кудрями, на которые была надвинута широкая меховая шапка, серебристая, словно от инея. Красивое лицо его дышало молодостью. В шляпе, небрежно посаженной на голову, в пальто с поднятым воротником, засунув руки глубоко в карманы, прошагал молодой мыслитель или мечтатель: серьезное лицо и взгляд человека, что-то обдумывающего на ходу. Кто он? Может быть, изобретатель, вышедший прогуляться после дня, проведенного над чертежами? Пробежала девочка с папкой для нот на длинном шнурке и косичками, торчащими над беличьей шубкой…

Я люблю вглядываться в лица людей, встречающихся мне на улице. Одухотворенный взгляд, это присутствие мысли, которое читаешь в глазах, спокойное дружелюбие во взаимоотношениях с товарищами, сдержанная энергия где-то в углах рта и, главное, уверенность, непоколебимая уверенность в своем сегодня и в своем завтра… Вот то характерное, что видишь в лицах людей, внешне так не похожих друг на друга.

А заметили ли вы, что люди становятся красивее? Да, да, это факт. Собственно, в этом нет ничего необыкновенного. Лучшие душевные качества человека — ум, воля, смелость, благородство характера — неизбежно отражаются в его глазах, улыбке, выражении лица и одухотворяют его, делают красивым. А именно эти черты воспитывает в людях наш советский строй. Так что красота — это естественное качество советского человека.