Одного поля ягоды - [46]
- Тридцать пять - это рановато для старческого слабоумия. Ты у врача была?
- Да. Я подозревала и раньше, но сегодня мои подозрения подтвердились.
- Если родится мальчик, мы дадим ему имя Споттисвуд, а если девочка, то наречем ее… Споттисвуд.
- Селеста, раз уж мне придется вынашивать и рожать, значит, имя ребенку буду выбирать я.
- Ты что это такое говоришь? Это же мне придется терпеть приступы утренней тошноты и разбираться в тонкостях твоей анатомии, значит, у меня есть право выбрать по крайней мере, второе имя!
- Может быть.
- А если ты успешно воспроизведешь саму себя, как ты собираешься назвать ребенка?
- Споттисвуд, - улыбнулась Рамелль.
- Обожаю тебя!
- Я еще не написала Кертису, но обязательно напишу. Боюсь, это разожжет его мечту жениться на мне.
- А что ты теперь думаешь - может, вам все-таки стоит пожениться?
- Нет.
- Я хочу, чтоб ты знала, Рамелль Боумен, что я не потерплю в этом доме ни позора, ни скандала, ни мужиков!
- Ты что, вправду хочешь, чтобы я вышла замуж? - недоверчиво спросила Рамелль.
- Нет, мы просто скажем всем, что на востоке восходит звезда.
Кора молча вошла, чтобы убрать со стола. У кухарки был выходной, так что она сегодня работала за двоих.
- Кора, чудесные новости! У Рамелль будет ребенок! - с сияющим лицом сообщила Селеста.
Кора поцеловала будущую мать в щеку и прижала ее голову к своей пышной груди.
- Я так рада, милая. Рядом с детьми чувствуешь себя молодой.
Зардевшаяся, но вредная Селеста выпалила:
- Не думала, что я на такое способна, да?
- Селеста, милочка, уж без тебя тут точно не обошлось.
- Если ты припишешь эту заслугу себе, я назову ребенка Алоизиусом! А если родится девочка, нареку ее Карлоттой, - встряла Рамелль.
В притворном ужасе Селеста глянула на Кору.
- Нет, ни за что на свете! - и покаянным тоном добавила: - Повезло же Кертису!
Разливая чай, Кора кивнула.
- Угу.
- Ненавижу тебя! Ненавижу! - из задней части дома донесся вопль.
Дверь распахнулась и плачущая, наполовину остриженная Джулия Эллен влетела в комнату. На заднем плане промелькнули Луиза и Орри.
- Мама, она обрезала мне волосы!
- Джулия, ты выглядишь весьма кошмарно, - вырвалось у Селесты.
- Луиза Хансмайер, подойди сюда! - в голосе Коры зазвенел металл.
Луиза просочилась в комнату и при этом совсем не выглядела виноватой.
- Она сама напросилась, мама!
- Господи, от вас двоих нет мне ни минуты покоя!
- Рядом с детьми чувствуешь себя молодой, Кора, - Селеста пыталась не расхохотаться при виде горестного лица Джулии.
- Беру свои слова назад. Погляди только, сколько они мне добавили седых волос.
- Она мне вчера волосы покрасила в синий! Теперь мы квиты!
- Это ты так решила? Ну погоди у меня! - погрозила Джулия. - Это еще не все! Видели бы вы Ив Мост! Все ее кучеряшки валяются по городской площади!
- Она твоя соучастница в преступлении! - Луиза с видом победительницы скрестила руки на груди.
- Орри Тадья, это ты там за ледником ошиваешься? - вопросила Кора.
- Да, миссис Хансмайер.
- Ты в этом участвовала?
- Да, мэм.
- Какая же ты после этого христианка? - обвинила Луизу Кора. - Мало того, что ты чуть не обрила собственную сестру, так еще и Орри в это втянула.
- Я извиняться не стану, мама. Она это заслужила.
- Ну тогда просто берите и убирайтесь отсюда, пока я вас не прибила!
Луиза с Орри поспешили к задней двери. Рамелль сжалилась над Джулией.
- Дайвай-ка посмотрим, смогу ли я поправить эту беду. Короткие стрижки как раз входят в моду.
- Отличная идея! - Селеста поспешила за модными журналами.
Все трое возились с Джулией, пока не привели ее в порядок. В итоге она стала обладательницей короткого каре, которое ей очень шло. Селеста подарила ей шляпку-клош, и Джатс надолго сделалась законодательницей мод. Она оказалась первой молодой женщиной в Раннимиде, которая настолько коротко подстриглась. Так, благодаря мстительности своей сестры, Джулия обрела репутацию женщины, которая чуть опережает само время, и репутация эта сохранилась до самой ее старости.
[“Клош” — дамская шляпка в форме колокольчика, которая была в моде в 1920-х годах. Название произошло от французского слова cloche — колокольчик.]
2 февраля 1920 года
Пока Рамелль увеличивалась в размерах, Селеста все больше размышляла о том, что ей тоже придется быть матерью - ну, или матерью номер два. Она беспокоилась о том, сможет ли вести себя ответственно и опасалась, что окажется паршивым родителем. Грейс Петтибон прислала ей пару книжек этого знаменитого венского доктора; и его мрачные теории о детской сексуальности никак не добавляли Селесте оптимизма. Тогда Кора наставила ее на путь истинный словами "Делай, что можешь, а остальное оставь на волю Господа". Селеста не была уверена, что хочет оставить все на волю Господа, но одержимость идеей создать идеальное окружение для новорожденного потихоньку сошла на нет. Она смирилась с тем, что будет совершать ошибки, как и любой человек.
Карлотта, пронюхав, что Рамелль в положении, активизировала свои усилия по спасению душ, в особенности души еще не родившегося ребенка. Когда Селеста была больше не в состоянии выслушивать ее по телефону, та перешла на письменные послания, явно вообразив себя святым Павлом в женском обличье, причем таким же непримиримым. Несмотря на все усилия Проповедницы замолвить словечко за Брутуса, ни Селеста, ни Кертис не согласились с тем, чтобы военный монумент был посвящен Споттисвуду. Райф с Карлоттой удовлетворились тем, что водрузили статую бронзового солдата, похожего на Споттисвуда, хоть и не подписанную его именем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сборник «Поговорим о странностях любви» отмечен особенностью повествовательной манеры, которую условно можно назвать лирическим юмором. Это помогает писателю и его героям даже при столкновении с самыми трудными жизненными ситуациями, вплоть до драматических, привносить в них пафос жизнеутверждения, душевную теплоту.
Герой романа «Искусство воскрешения» (2010) — Доминго Сарате Вега, более известный как Христос из Эльки, — «народный святой», проповедник и мистик, один из самых загадочных чилийцев XX века. Провидение приводит его на захудалый прииск Вошка, где обитает легендарная благочестивая блудница Магалена Меркадо. Гротескная и нежная история их отношений, протекающая в сюрреалистичных пейзажах пампы, подобна, по словам критика, первому чуду Христа — «превращению селитры чилийской пустыни в чистое золото слова». Эрнан Ривера Летельер (род.
Если в двух словах, то «желание исчезнуть» — это то, как я понимаю войну.
С Вивиан Картер хватит! Ее достало, что все в школе их маленького городка считают, что мальчишкам из футбольной команды позволено все. Она больше не хочет мириться с сексистскими шутками и домогательствами в коридорах. Но больше всего ей надоело подчиняться глупым и бессмысленным правилам. Вдохновившись бунтарской юностью своей мамы, Вивиан создает феминистские брошюры и анонимно распространяет их среди учеников школы. То, что задумывалось просто как способ выпустить пар, неожиданно находит отклик у многих девчонок в школе.
Эта книга о жизни, о том, с чем мы сталкиваемся каждый день. Лаконичные рассказы о радостях и печалях, встречах и расставаниях, любви и ненависти, дружбе и предательстве, вере и неверии, безрассудстве и расчетливости, жизни и смерти. Каждый рассказ заставит читателя задуматься и сделать вывод. Рассказы не имеют ограничения по возрасту.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.