Одноглазые валеты - [14]

Размышляя об этом, она пошла дальше, слегка покачивая головой взад-вперед, чтобы хорошо рассмотреть все единственным глазом. Турникет, через который она прошла, издал на удивление громкий звук – все звучало громко, ее чувства не были так обострены со времен войны. Судя по всему, платформа была пуста.

«Продолжай соединять кусочки мозаики, – говорила она себе, – и посмотри, что выйдет». Ладно, туз трансформирует женщин – вполне понятно, он одинок и ему нужен друг – только они этого не любят. Вспомнив следы укусов на погибшей женщине-полицейском, она оперлась о плиточную стену и откинула голову. Вот как объяснить, что их никто не видел – он их убивает. Она подняла руку, пытаясь убедить себя, что серебристый блеск вовсе не стал ярче. Она была незаконченным делом. Наверное, как Моби Дик для Ахава[21].

Тахион разобрал ее пистолет, когда забирал его; она проверила обойму, вставила ее в свой, 45-го калибра. Зарядила патроны, щелкнула предохранителем и засунула тяжелое оружие за ремень на спине. Не самый удобный вариант импровизированной кобуры, особенно учитывая вес пистолета, но она хотела, чтобы он был рядом и в случае чего ей не пришлось бы копаться в сумке. Сумка – это уже другая проблема, лишняя вещь, без которой она вполне могла обойтись.

Из туннеля вырвался поток воздуха, вдали показались два пятна света, медленно приближающиеся к ней – казалось, целую вечность, – прежде чем высвободиться из темноты и обнажить блестящий металл поезда метрополитена. Пока поезд замедлялся, она заглядывала в каждое окно, надеясь увидеть туза, но во всех вагонах были только люди. Она бросилась к следующему и проскользнула внутрь, как раз когда машинист, не желая оставаться на этой остановке дольше необходимого, закрыл двери.

Некоторые пассажиры посмотрели на нее, вероятно, задаваясь вопросами – как и таксист сегодня утром, который показался Коди будто существом из другого времени, из другого мира, – кто она такая, была ли она одной из них. Она ловила их взгляды, как это было и после возвращения из Вьетнама, и продвигалась вдоль вагона, машинально проверяя каждое сиденье. Она дернула дверь между вагонами, но в отличие от поезда, на котором она ехала утром, здесь они были закрыты. Черт, мысленно заворчала она, такие сложности ей не нужны. Но сквозь мутное окошко она хотя бы видела, что в соседнем вагоне тоже люди, так что она могла обойти его и отправиться в следующий.

Сделать это получилось на Йорк-стрит, на пересечении с Бруклин Хайтс: она выскочила, как только открылись двери, и бросилась бежать как можно быстрее в сторону нужного ей вагона. Здесь был обычный поток пассажиров, и она за ними успела. Проблема была в том, что ее туфли, идеально подходящие для собеседования на работу, вовсе не предназначались для таких забегов. Почти не держат ногу, совсем неустойчивы. Ничего не поделаешь, пришлось обходиться тем, что есть, это ей не впервой.

В этом вагоне все было в порядке, и в следующем тоже, и в вагоне после него. Поезд катился через Джей-стрит и Берген. Она начинала чувствовать себя более чем глупой: мечется, будто сумасшедшая, вооружена до зубов и охотится за созданием, которое может быть в любой точке метрополитена, тянущегося на сотни километров. У нее не было шансов догнать его – с чего она взяла, что он в этом поезде? – и даже если так, криво усмехнулась Коди, станет ли это удачей или несчастьем? И все же именно здесь он совершил свое последнее нападение, и лучшей зацепки у нее не было. Хотя почему она? Это не ее работа, не в ее характере: она ведь не коп и не герой. Просто упрямая.

Ее предплечье начало неметь. «Это приближение, – спросила она себя, – значит ли, что мы близко друг от друга?» На стене было написано «КЭРРОЛЛ-СТРИТ». Она снова выбежала из вагона, как только распахнулись двери, но поскользнулась на мокрой от дождя платформе и из-за сумок не смогла восстановить равновесие. Она с силой упала на одно колено, на мгновение все ее внимание устремилось в эпицентр боли. Услышав звук закрывающейся двери, она попыталась подняться, хриплым криком обращаясь к машинисту, чтобы тот подождал, но он не мог отклоняться от расписания, и двери закрылись прямо у нее перед носом.

– Черт, – бормотала она снова и снова, пока поезд грохотал все дальше от станции, – черт, черт, черт, черт, черт, черт!

Она знала, что не остается ничего, кроме как подождать следующий. Коленка была в крови; осторожно попытавшись наступить на раненую ногу, она почувствовала огненную вспышку боли – и увидела жуткую дыру в и так уже порванных колготках, – но, распрямившись, она поняла, что сможет идти, ничего страшного. Спасибо небесам за небольшую услугу, подумала она. И затем вдохнула запах морского отлива на болотистом побережье.

Вот дерьмо, подумала она, реагируя немедленно, быстрее, чем она могла представить: она бросилась вниз, чтобы немного оторваться и суметь достать пистолет. Этого движения было как раз достаточно, чтобы спастись, – выстрел должен был задеть ее голову, сбить ее с ног и замутнить ее взгляд – но ее приземление было отнюдь не изящным. Она неуклюже упала на живот, растянувшись на скользком бетоне. Она отчаянно перекатилась на бок, пытаясь достать пистолет и выстрелить, но ее пули бездумно отскочили от потолка, а затем гигантское щупальце выбило пистолет у нее из рук, от отдачи выстрела она откатилась к платформе и упала на рельсы. Поднявшись, она услышала резкий грохот – это ее пистолет провалился на рельсы нижнего уровня, где проходила еще одна параллельная линия.