Одно чудесное пари - [4]

Стоявший рядом с Михаилом низкорослый молодой человек с аккуратной бородкой сердито что-то выговаривал вполголоса нескладной девице, бывшей выше его на голову. Девица виновато опускала глаза и краснела, принимая начальственный нагоняй. А в это же время на глазах у Еремина происходил другой, безмолвный, но столь же исполненный внутреннего драматизма диалог: две до блеска отполированные дамочки под тридцать напряженно исследовали внешность друг друга. Дотошно оценивалась каждая деталь, от туши для ресниц – не дай бог, ресницы слипнутся – что скажут девочки в отделе? – до туфель. Уж не Маноло ли Бланик? А подвеска, неужели от Тиффани? Ну, сумочка-то понятно, Виттон. У каждой работницы офиса должна быть сумка Виттон, это вопрос чести. Девушка может путать Ван Гога с Ван Дамом, считать, что Ангара – это курорт в Турции, и уверять всех, что супругу Пушкина звали Наташей Ростовой, и ей это простят. Но не иметь сумку Виттон – это верх неприличия!

Михаил только усмехался, глядя на эту безмолвную дуэль. Сам он считал, что стремиться к общим, универсальным стандартам внешности – безумие.

Кабинет Еремина находился на двенадцатом этаже. Таня, секретарь-референт, как всегда, была уже на месте и, как всегда, приподнялась, увидев шефа. Она напоминала ему в такие моменты школьницу-отличницу, которая дисциплинированно встает, когда в класс входит учитель.

– Доброе утро, Михаил Викторович!

– Доброе, Танечка, доброе. Будь любезна, свари-ка кофейку, да позови ко мне Ковальчука.

Войдя в кабинет, он первым делом распахнул окно – пусть кабинет проветрится. Свежий воздух Еремин любил, и даже то, что на дворе было прохладно – осень в этом году пришла в Москву четко по расписанию, – его не смущало. Станет холодно – можно и закрыть. Повесив куртку на плечики и убрав ее в шкаф, Михаил Викторович удобно устроился в кожаном кресле и открыл ноутбук. Вскоре дверь приотворилась, и в проеме показалась лысеющая голова директора по персоналу.

– Вызывали, Михаил Викторович?

– Да, Андрей, входи. – Еремин кивком указал Ковальчуку на кресло для посетителей. – Хотел поговорить с тобой насчет Вешняков…

– С отделочниками все в ажуре, – заверил Андрей. Судя по всему, он был очень рад возможности похвалиться перед начальством, аж лысина заблестела от удовольствия. – Штат полностью укомплектован.

– Это отлично, – кивнул Еремин. – Но тут, понимаешь, такое дело… Я уж крутил, прикидывал и так, и этак… Все равно придется прораба из Вешняков на другой объект перебросить. В Мытищи.

– То есть как это? – вскинул брови Ковальчук. – А с Вешняками как же?

– Другого поставим.

– Михал Викторыч, – взмолился директор по персоналу, – где же я сейчас другого прораба возьму? Да еще такого, как Сидоренко? Он же у нас лучший, такие на вес золота, можно сказать.

– Расслабься! – Еремин сделал успокаивающий жест. – С этим уже все решено, у меня есть человек на примете. Меня за него брат двоюродный попросил. Серега всю жизнь на флоте, вот и хлопочет за своего бывшего сослуживца.

Михаил отметил застывшее на лице собеседника уважительно-заинтересованное выражение и продолжил:

– Парня этого зовут Георгием Капитоновым. Его из-за какого-то происшествия списали на берег. Вовка клянется-божится, что ничего криминального – просто так обстоятельства сложились. Очень просил за него. Говорит, мужик толковый, энергичный и весьма надежный – не подведет. Встречался я с этим Капитоновым тут на днях – по виду парень и впрямь толковый. Я подумал-подумал и решил: назначим его прорабом в Вешняки. Специального образования у него, конечно, нет, но дело знает – держал свою фирмочку, которая занималась ремонтами. Он к тебе в одиннадцать придет, ты уж не тяни там с оформлением. Времени вообще нет.

– А справится он? – покачал головой Ковальчук. – Все-таки отделка многоэтажного дома – это не ремонт квартирки…

– Будем надеяться, что справится, – заверил Михаил Викторович. – Все осуществимо. А если кажется неосуществимым, то просто потребует чуть больше времени и усилий.

Некоторое время директор по персоналу сосредоточенно молчал, машинально поглаживая лысину.

– Может, вы и правы, – задумчиво проговорил он после долгой паузы. – Может, это и хорошо, что он с флота. На флоте дисциплина – первое дело, а дисциплина нашему, извините за выражение, контингенту очень нужна. А эти наши… горе-строители из Средней Азии, Молдавии, или даже из Украины… Норовят ничего не делать, а деньги любят получать. Чуть отвернешься – всю стройку разворуют и из-под полы продадут на сторону.

– Ой, Андрей, кончай ты со своим шовинизмом, – поморщился Михаил Викторович. – Все мы одинаковые, что из Украины, что из Средней Азии, что нерусские, что русские… Да и что такое – русские? Как говорил великий классик, в народе нашем чудь начудила и мерь намеряла. А ты… эх! По-человечески нужно к людям подходить, с вниманием. Вот я дочь свою пытаюсь этому научить, и – никак, – неожиданно пожаловался он. – Растет этакой гламурной штучкой, на всех, кто не такой, как она, свысока смотрит. Хотя, конечно, в этом я и сам виноват. Избаловал. Но кто бы этого не сделал на моем месте? Это же такое счастье, когда к тебе успех приходит, когда то, что ты делаешь, и людям нужно, и вдобавок хорошо вознаграждается! Конечно, мы с женой были довольны, когда зажили в достатке. Ира все повторяла: «Примерь на себя счастье – оно тебе очень к лицу!» Ну, и дочке старались дать все, что могли. И даже больше. А теперь вот плоды пожинаем.