Однажды в мае - [2]

Шрифт
Интервал

— Знаешь ли, папа… — шепчет Пепик и прижимается к отцовской груди. — Понимаешь… если что…

Но он не договорил.

Где-то совсем близко раздался выстрел. Отец вздрогнул, затем встал, прислушался. Но ночь хранила безмолвие. Нет, еще не началось. И тут отец сделал то, что было для Пепика таким непривычным: он притянул к себе сына еще ближе и, пощекотав усами, поцеловал его где-то за ухом, наверное потому, что в темноте не нашел лоб или щеку.

* * *

Если вы в Голешовицах хорошо знаете улицу «На Заторах», то домик Гошеков найти нетрудно. Именно от этой улицы сбегают вниз к реке узенькие, кривые, кое-где круто спускающиеся уступами переулочки. Они, пожалуй, не к лицу столице и больше подходят какому-нибудь захолустному городку. Здесь живут почти так же, как в прошлом столетии: нет ни электрического освещения, ни автомобилей, а иной раз и мостовой, здесь ютятся бедняки, рабочие с бойни, мелкие ремесленники, садовники, рыбаки и прачки.

В одном из кривых переулков, в домике, заросшем диким виноградом, живут Гошеки. Во дворе стоит дощатый сарайчик — это слесарная мастерская. Пепик уже второй год учится у отца слесарному делу, помогает чинить то, что ломают люди: замки висячие и врезные, краны, детские коляски и кофейные мельницы, самокаты и прочее металлическое старье.

Гошек уже не раз подумывал бросить мастерскую. Ему хотелось на завод, где делают большие, сложные и точные машины. Они дразнят его воображение: по такой работе стосковались его умелые руки. Но началась оккупация, и он сказал себе: «Нет, дудки, на Гитлера я спину гнуть не стану!» — и предпочел работать в своей крохотной, мало кому известной мастерской, чинить ржавые замки, за ремонт которых платили не больше трех крон, и кое-как сводить концы с концами.

Изо дня в день он вставал в шесть часов. В половине седьмого уже раздавался визг его напильника. Пепику позволялось поваляться в постели до семи. Иной раз он и в семь-то поднимался с трудом. Но в эту субботу Пепик вскочил как встрепанный.

— Где отец? — спросил он, оглядев комнату.

Пани Гошекова резала в это время на столе черствую булку для кнедликов.

Пепик всегда хвалился своим приятелям, какая у него молодая, красивая и веселая мать. Но сегодня вид у нее был невеселый. На лбу пролегла глубокая вертикальная морщина, которая придавала лицу выражение озабоченности, веселые голубые, как незабудки, глаза смотрели твердо и серьезно.

— Ушел, — тихо ответила она, не глядя на Пепика.

— Как — ушел? В мастерскую?

— Нет. Пошел в город.

Пепик мгновенно очутился в своей обычной рабочей одежде и решительным движением затянул пояс. Пани Гошекова поставила перед ним на стол пеструю чашку дымящегося кофе. Но Пепик даже не прикоснулся к ней. Он сунул ломоть хлеба в карман, нахлобучил синий берет на кудрявую, лохматую голову и кинулся к дверям. Сомнений не было. Великое дело, о котором мечтал Пепик, конечно, уже начиналось на улицах Праги, и Пепик Гошек должен был своими глазами все видеть. Но не успел он коснуться ручки двери, как мать остановила его:

— Никуда ты не пойдешь. Отец запретил!

И Пепик увидел в голубых глазах матери нечто странное, необыкновенное — нежность, а вместе и строгость. И это заставило Пепика невольно опустить глаза.

— Но я же… только в мастерскую! Разобрать самокат, про который говорил папа…

Ух и добрая же она, мама! Поверила и отпустила.

Взволнованный Пепик тут же выскочил во двор и прислушался, не слышно ли каких-нибудь необыкновенных звуков. Тишина. Слышен только отдаленный, такой будничный звон трамвая, да где-то в речном порту два-три раза прогудел паровоз — должно быть, маневрирует с товарными вагонами. Все как обычно. А это значит — самое важное, то, чего Пепик так жадно ждет, еще не началось. Это значит, что война еще не кончена, что Прага еще в руках гитлеровцев…

Пепику Гошеку всего лишь пятнадцать с половиной лет, однако на его глазах совершались и навсегда остались в памяти великие и грозные события, которые вошли в чешскую историю. До сих пор он не может забыть сентябрьскую ночь тридцать восьмого года, ночь мобилизации. Отец тогда отбежал от радиоприемника, поцеловал мать и девятилетнего Пепика и помчался с товарищами к вокзалу. Он хотел с первым же поездом выехать в свой полк. А потом унылым дождливым вечером он вернулся мрачный, рассерженный, швырнул чемоданчик в угол и закричал полным отчаяния голосом: «Продали республику! Сброд господский!» И эти слова навсегда запечатлелись в памяти маленького Пепика.

Не может он забыть и 15 марта, эту отвратительную дождливую среду. По Тройскому мосту в тот день в Прагу въезжали гитлеровские солдаты. Чешские матери стояли на улицах, плакали слезами горечи и обиды и проклинали захватчиков. За шесть лет, прошедших с тех пор, в юной душе Пепика накопились страх, протест и ненависть. Все дрожит в нем от гнева и ярости, когда по улице проходит военный оркестр и раздается визгливая, дребезжащая музыка. У Пепика невольно сжимаются кулаки — стоит ему только увидеть наглых парней из гитлерюгенда.

На поясе они носят ножи и сбивают шляпу со всякого прохожего, если тот не снимет ее перед свастикой. Три года назад, когда Пепик ходил во второй класс городской школы, фашисты расстреляли его самого любимого учителя — Дастиха. Учитель на уроках чешского языка рассказывал школьникам, что придет день — и над Чехией снова засияет солнце и повсюду расцветут розы. Гестаповцы пришли за ним прямо в школу, и он только успел крикнуть своим ученикам: «Прощайте, дети! И не забывайте Неруду!»


Еще от автора Ян Дрда
Немая баррикада

Серия рассказов о героической борьбе чешского народа против оккупантов. Ряд рассказов этого сборника был экранизирован.


Знамя

Сборник произведений Яна Дрды с интересом прочтут советские читатели, в нем они найдут нового героя — активного борца за социализм, увидят и конкретнее представят, как в странах народной демократии, в частности в Чехословакии, новая жизнь побеждает силы старого мира.


Рекомендуем почитать
Вестники Судного дня

Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.


Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


Великая Отечественная война глазами ребенка

Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.


Из боя в бой

Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.


Катынь. Post mortem

Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.


Тарантул

Третья книга трилогии «Тарантул».Осенью 1943 года началось общее наступление Красной Армии на всем протяжении советско-германского фронта. Фашисты терпели поражение за поражением и чувствовали, что Ленинград окреп и готовится к решающему сражению. Информация о скором приезде в осажденный город опасного шпиона Тарантула потребовала от советской контрразведки разработки серьезной и рискованной операции, участниками которой стали ребята, знакомые читателям по первым двум повестям трилогии – «Зеленые цепочки» и «Тайная схватка».Для среднего школьного возраста.


Исторические повести

Книгу составили известные исторические повести о преобразовательной деятельности царя Петра Первого и о жизни великого русского полководца А. В. Суворова.


Зимний дуб

Молодая сельская учительница Анна Васильевна, возмущенная постоянными опозданиями ученика, решила поговорить с его родителями. Вместе с мальчиком она пошла самой короткой дорогой, через лес, да задержалась около зимнего дуба…Для среднего школьного возраста.


А зори здесь тихие… Повесть

Лирическая повесть о героизме советских девушек на фронте время Великой Отечественной воины. Художник Пинкисевич Петр Наумович.