Однажды в Лопушках - [13]

— Красноцветов… это… это же как пощечина! Он теперь не успокоится, пока… пока не докажет всем, что я принадлежу ему. Он… он костьми ляжет, но…

— Ляжет, — успокоила её Ксюха. — Вот подыщем местечко поспокойнее, и пускай ложится… а что? Папенька говорит, леса у нас хорошие, там найдется, где нехорошему человеку костьми лечь.

Линка вздохнула.

И я тоже.

И… собаки завыли с новой силой.

Олег Красноцветов пока не был готов ложиться костьми куда-нибудь. Он мрачно сверлил заместителя и старого друга взглядом. А тот смотрел в ответ.

— Ты? — тихо произнес Красноцветов.

Друг пожал плечами.

— Если тебе так нравится думать.

— Оправдываться не станешь?

— А надо?

— Ты… ты мне тут не юли! — Красноцветов бухнул кулаком по столу. Задребезжали хрустальные безделушки, поставленные дизайнером и дико раздражавшие своей бесполезностью, а ноут укоризненно мигнул экраном.

— Если считаешь, что это я сливаю, то… — приятель замолчал и во взгляде его почудилась легкая укоризна. Впрочем, Красноцветов еще когда был равнодушен к чужим взглядам и чужим укоризнам.

— Нет, — вынужден был сказать он. — Ты на такую хрень не стал бы размениваться.

Илья склонил голову, показывая, что верно.

Оно и вправду. У Белова есть доступы к счетам если не всем, то многим, включая те, о существовании которых налоговая служба Его императорского Величества и не подозревала. Во всяком случае Красноцветов на то надеялся.

И не только счета.

Если бы Белов взялся сливать информацию, то всяко не заштатному порталу, который известен своей брехливостью, а еще неуемною фантазией.

— Тогда кто? — он слегка поостыл, хотя стоило бросить взгляд на монитор, и в душе вновь закипала ярость.

— Выясним, — пообещал Белов.

А слово он свое держал.

И можно было бы считать вопрос закрытым, но…

— Что делать будешь? — старый друг присел на край кресла. Кресло было солидным, как и все в кабинете, даром, что стоило дурных денег.

Впрочем, опять же, как и все в кабинете, включая треклятые безделушки. Пожалуй, только понимание истинной их стоимости и удерживало Олега от искушения взять вот эту блестящую фиговину да со всей дури запустить ею в стену.

— Поеду, — мрачно произнес Олег и шеей повел. Воротничок рубашки сделался вдруг тесен, как и галстук, который вовсе показался удавкой. — Удушу эту стерву… ишь… вздумала.

Кровь опять прилила к лицу, а ярость затуманила голову.

— Думаешь, стоит? — мягко заметил Белов и подал стакан.

С водой.

Воду доставляли из горных родников, которые располагались где-то там, на вершинах то ли Альп, то ли Анд — Олег вечно путал одно с другим, — и на вкус она мало отличалась от обыкновенной, фильтрованной. Но понимание, что он, Олежка, может позволить себе этакий каприз, горную воду, грело душу.

— А что, так оставить?

— Возможно, это не самый худший вариант, — Белов стакан держал и глядел прямо, спокойно. Это вот его вечное спокойствие с одной стороны раздражало, а с другой отрезвляло. И по-хорошему в том, чего Красноцветов достиг, была немалая доля Беловского участия.

Вот удавалось ему успокаивать.

Осаживать.

Сдерживать эту вот клокочущую огненную ярость, которую горною водой не зальешь.

— Сам подумай. С Ильиным вы договорились. В понедельник в «Светской Москве» выйдет статья о вашей с Ингой большой чистой любви… на согласование уже прислали. Читать будешь?

— Инге отдай.

Статья, оно, конечно, правильно, хотя пришлось потратить на этого репортеришку почти два часа жизни, играя перед ним и фотографом ту самую несуществующую любовь. И давно уж Олег не чувствовал себя настолько глупо. Будто… будто все-то знают правду, но делают вид, что верят.

Они с Ингой в то, что любят друг друга.

И фотограф этот, что прятался за камерами. И репортеришка с вопросами… и все-то, кто будет читать статейку… но надо.

Положение обязывает.

Так ему объяснили.

— Уже, — Белов улыбнулся. — Она внесла кое-какие правки… послушай, Олег. Статья выйдет. Потом вечер, где ты торжественно наденешь Инге кольцо…

…кольцо тоже согласовали.

Ему прислали каталоги и адрес ювелирной мастерской, и отметили, что именно хочет Инга. И он еще тогда порадовался, что та — женщина ответственная, сама все решает, не доставая всякими глупостями.

— …вы станцуете перед публикой. И заявите о начале подготовки к свадьбе.

…которая уже начата, ибо свадьба человека столь важного, как Красноцветов, это вам не просто так. И стало быть, надо договариваться.

Решать.

Определять… но тут снова Инга займется. Она… она все сделает правильно. И правду говорит Белов, все… как нельзя лучше.

— Про Калину же забудут и весьма скоро, — продолжил старый друг. — И наше затруднение разрешится само собой.

Верно.

И… и Олег ведь сам, еще когда решил с Ингой… не без подачи Белова… он думал, как бы Калине все объяснить… она-то с характером… хотел квартиру подарить. Или там деньгами… все бабы деньги ценят. И она бы… да откладывал, откладывал.

А эта взяла и сбежала.

И украшения оставила. Все почти, кроме той цепочки пустяковой, которую он ей на день рождения… они тогда-то и не встречались толком. Точнее, Олег уже знал, что эта женщина будет принадлежать ему, а она думала, будто у неё выбор есть.

Как же…

…собралась и уехала. В душу плюнула. И… и он хотел послать, вернуть, объяснить, что Красноцветов — не тот человек, с которым можно вот так! Он бы… он бы придумал что-нибудь! В конце концов, Инга — женщина разумная, понимает, чего от неё ждут. И закрыла бы глаза на маленькую слабость мужа. Пусть бы… конечно, квартирку пришлось бы сменить, а лучше вовсе перевезти Калину куда-нибудь за город… Белов говорил, что есть на примете пара особняков, из тех, которые достаточно старые, чтоб можно было придумать историю о семейном наследии.