Однажды в Бишкеке - [116]

Проза Шалева вообще отличается ровностью: как он написал в 1988-м «Русский роман», так с тех пор пишет и остальные, не опуская планки, не изменяя интонации. Но, хотя некоторые истории и кочуют у него из одного произведения в другое, Шалев еще никогда так откровенно не возвращался на старое место. Неужели у него, заявлявшего, что «факты гораздо легче изобрести, чем обнаружить», иссякла изобретательность? Только дочитав новый роман до конца (с неизменным, важно отметить, удовольствием), мы понимаем, в чем дело.

Ибо именно это и важно: быть верным правде, даже если она неверна тебе, и выкручивать ее, как следует быть, то есть не так, как выкручивают мужчины, а как выкручивают женщины, и пересказывать эту правду в своих рассказах, и хорошенько-хорошенько рассматривать эти свои рассказы против света, и еще раз, пока они не станут, как следует быть, — абсолютно прозрачными, ясными и чистыми.

Эта декларация звучит тревожно, в ней есть намек на то, что автор честно отжал правду до последней капли и подвел итог. Но отжать правду до конца невозможно, а Шалев вряд ли успокоится и перестанет рассказывать истории. Подождем, я уверен: он еще заставит нас снова развесить уши.

Жидомасонский заговор Умберто Эко

Итак, Умберто Эко взялся в своем новом романе «Пражское кладбище»[138] за еврейскую тему. Читателю не нужно спрашивать себя, какова трактовка: уж, конечно, не антисемитская. Но и тех, кто надеется услышать от маэстро изощренный панегирик еврейской нации, ожидает разочарование. Евреи в романе не проявляют новых черт, не проливают новый свет на историю и вообще ведут себя тише воды и ниже травы, нисколько не мешая основному повествованию.

Главный герой, отвратительный капитан Симонини, ведущий род от пьемонтской знати (дедушка — роялист и антисемит, отец погиб за республику в отрядах Гарибальди), на протяжении всего романа создает для различных секретных служб фальшивые документы, компрометирующие то иезуитов, то евреев, то масонов.

От «Пражского кладбища», как и от других романов Эко, не следует ожидать серьезности (пожалуй, за исключением тех страниц, что посвящены детству героев, — вспомним хотя бы «Маятник Фуко»), Лучше всего эти тексты работали бы вкупе с комиксами на дидактические темы — они в Италии очень популярны. Маэстро всегда склонялся к тому, чтобы в доходчивой форме пересказывать различные исторические эпизоды, щеголяя при этом эрудицией. Приемы, используемые Эко, складываются в отчетливую систему: он неизменно ироничен и в полной мере придерживается доктрины постмодернизма.

Яркое исключение составил роман «Таинственное пламя царицы Лоаны»: огромный, неуклюжий, наивный, сентиментальный, прощальный и на самом деле серьезный. Автор очень солидно анализирует генезис итальянского фашизма, что нам, русским, без надобности, потому что там, где у Эко двадцать страниц рассуждений и теорий, у нас высечен в глазу все это вобравший в себя иероглиф.

В «Пражском кладбище» Эко остался верен себе. Пародийность на сей раз задается тем, что все крутится вокруг бульварных романов: они вдохновляют провокаторов, фальшивками провокаторов вдохновляются литераторы. Разумеется, и сам роман строится как стилизация под бульварную литературу XIX века. Только вот мешает вопрос: а это правда стилизация? Или привычная авторская маска, которую уже не отодрать — только оправдать? И оправдание имеется: Эко проговорился. В одном из интервью он заявил, что пишет такой роман, от которого смогут получать удовольствие даже читатели Дэна Брауна. Возможно, они и получают — надо у них спросить. Но вернемся к евреям.

Про евреев я знаю только то, чему научил меня дедушка. Это племя закоренелых атеистов, учил он меня. Они исходят из того, что блага следует осваивать здесь, а не за могильной плитой. Поэтому все их действия направлены на завоевание мира.

Евреи снились мне каждую ночь на протяжении многих лет. К счастью, я никогда с ними не встречался, кроме той сучки из Туринского гетто, когда был ребенком (но мы и двумя словами не обменялись), и австрийского доктора (или немецкого, что то же самое).

«Сучка из Туринского гетто» — еврейская девушка, отвергшая ухаживания юного Симонини. Австрийский (или немецкий) доктор — молодой Зигмунд Фрейд, олицетворение эмансипированного еврея. Все его выступление в романе сводится к подробному и довольно восторженному рассказу о видах кокаина, способах его применения и оказываемом эффекте.

Еще один фирменный прием Эко — ввод в повествование реальных исторических личностей — на этот раз сработал неважно. Очевидно, потому, что, за исключением главного героя и нескольких проходных персонажей, все действующие лица в романе — реально существовавшие фигуры. При этом Эко заверяет нас, что все они в книге говорят именно то, что говорили в жизни. Так что мы имеем дело не просто с пародией на бульварный роман, но с пародией документальной. И что же интересного рассказывает нам главный мэтр бульварно-приключенческого жанра Александр Дюма (тоже персонаж «Пражского кладбища») об освободителе итальянского народа Джузеппе Гарибальди?

С генералом вы встретитесь очень скоро, — сказал Дюма, и от одного упоминания о генерале его лицо засветилось восхищением. — Со своей светлой бородой и голубыми глазами он напоминает Иисуса с «Тайной вечери» Леонардо. Все его движения исполнены элегантности; голос наполнен бесконечной сладостью. Он кажется человеком спокойным, но произнесите при нем слова «Италия и независимость», и вы увидите, как в нем пробудится вулкан, извергающий пламя и куски лавы. В бой он идет безоружным. Когда начинается схватка, он хватает первую же попавшуюся саблю и бросается на врага. У него только одна слабость: он считает себя заправским выпивохой.