Однажды в Америке. История колумбийской наркомафии - [38]

Примечательно, что еще задолго до отставки генерала Эскобар уведомил его, что война между ними окончена, что он готов все забыть и отнестись к своей сдаче с полной ответственностью: прекратить организацию покушений, распустить свою банду и сдать динамит. В доказательство Эскобар прислал генералу перечень тайных складов, из которых извлекли семьсот килограмм взрывчатки. Позднее, уже в тюрьме, он поведал медельинской полиции о целой системе тайников со взрывчаткой общим весом около двух тонн. И все-таки Маса никогда ему не верил. (И, наверное, был прав. Что для Медельинского картеля лишние тонна-другая взрывчатки. Эскобар вполне мог выдать полиции 2–3 тонны взрывчатки, оставив как минимум столько же в тайниках, которые полиции остались неизвестны. Что все это было действительно так, доказывается тем обстоятельством, что после побега Эскобара из тюрьмы боевики картеля возобновили кампанию терактов с использованием взрывчатки. – Б. С.)

Обеспокоенное проволочками Эскобара правительство назначило директором тюрьмы Луиса Хорхе Патакива Сильву, уроженца департамента Бойака, а не Антьокии, а также двадцать национальных гвардейцев из всех департаментов, кроме Антьокии. „В конце концов, – подумал Вильямисар, – если захотят кого-то подкупить, какая разница, антьокец он или нет“. Уставший от многочисленных переговоров Эскобар почти не спорил. В итоге он согласился, что подходы к тюрьме будет охранять армия, а не полиция, но будут приняты чрезвычайные меры, чтобы его не отравили тюремной пищей.

Национальное Управление исправительных учреждений со своей стороны установило режим посещений, подобный тому, который существовал в особой зоне безопасности Итагуи, где находились братья Очоа Веласкес. Спать разрешалось до семи утра, а в восемь вечера заключенные должны вернуться в камеру под замок. Эскобару и его соратникам разрешалось принимать женщин каждое воскресенье с восьми утра до двух часов дня, мужчин – по субботам, детей – в первое и третье воскресенье месяца.

Рано утром 9 июня началось создание грандиозной системы безопасности: личный состав батальона военной полиции Медельина, сменив на позиции отряд кавалерии, охранявший подходы к тюрьме, очистил окрестные горы от некоренных жителей и установил полный контроль на земле и в воздухе. Повод для отговорок исчез. Вильямисар со всей откровенностью признался Эскобару, что благодарен ему за освобождение Марухи, но впредь не намерен рисковать из-за его нерешительности. Послание звучало вполне серьезно: „Отныне я снимаю с себя ответственность за ситуацию“. Эскобар решился в два дня, выдвинув последнее условие: присутствие генерального прокурора при сдаче.

Еще одно препятствие, возникшее в последний момент, едва не привело к новой отсрочке. У Эскобара не было официального удостоверения личности, которое могло бы подтвердить, что сдается именно он, а не кто-то другой. Один из его адвокатов, первым указавший на это обстоятельство, обратился к правительству с предложением выдать Эскобару удостоверение, но освободить его, разыскиваемого всеми спецслужбами, от необходимости лично являться в соответствующий отдел Гражданской регистрации. Предлагалось, что Эскобар для ускорения процедуры передаст свои отпечатки пальцев, назовет номер старого удостоверения времен прежней службы в нотариальной конторе и тут же заявит о его утере…

Первый вертолет „Белл-206“, рассчитанный на шесть пассажиров, поднялся с плоской крыши резиденции в начале четвертого; кроме генерального прокурора и Хайме Васкеса на борту находились Фернандо Гарсия Эррерос и радиожурналист Луис Алирио Калье, чья огромная популярность должна была послужить Эскобару лишней гарантией безопасности. Офицеру безопасности поручили показать пилоту точное местоположение тюрьмы.

Второй вертолет „Белл-412“ на двенадцать пассажиров взлетел через десять минут после того, как Красавчик (телохранитель Эскобара. – Б. С.) получил приказ по радиотелефону. Вместе с Красавчиком на борт поднялись Вильямисар и падре. Не успел вертолет набрать высоту, как радио сообщило о поражении правительства при голосовании в Национальной Ассамблее по вопросу об экстрадиции граждан: в первом чтении без окончательной ратификации против закона об экстрадиции высказался пятьдесят один делегат, тринадцать проголосовали за и пятеро воздержались. Ничто не указывало на совпадение событий, но только ребенок мог предположить, что Эскобар, оттягивая до последнего момент сдачи, не знал заранее о результатах голосования.

Согласно инструкциям Красавчика, пилоту предстояло взять Эскобара на борт и доставить его в тюрьму. Полет был коротким и проходил на такой малой высоте, что все его команды больше подошли бы шоферу такси: „поверните на Восьмое шоссе, следуйте вдоль дороги, теперь направо, еще, еще, ближе к парку, вот так“. Из-за аллеи деревьев неожиданно показался роскошный особняк, утопающий в ярких красках тропических цветов, с прекрасным футбольным полем и огромным бильярдным столом, стоявшим, казалось, прямо посреди оживленной автострады Побладо.

– Садитесь здесь, – приказал Красавчик. – Двигатели не глушите.