Однажды темной зимней ночью… - [56]

Рассмешив Мюррея каким-то замечанием – за птичьим пением я не расслышал его слов, – Джо подхватывает вторую метлу, и они вместе с Мюрреем сметают опилки в кучу возле двери.

Пыль столбом поднимается в теплом вечернем воздухе, разлетается во все стороны и накрывает панораму густой пеленой тумана. Пелена остывает и брызжет моросью. Морось переходит в дождь, и передо мной уже дождливый осенний день.

Тисы сбросили почти всю листву, и она ковром покрывает двор, а во дворе Мюррей копошится возле фургона, пытаясь оценить повреждения на его передке. Левый край совсем разбит, фара вдребезги, капот дыбится, как от сильного удара изнутри.

Мюррей печально качает головой, потом встает, отряхивает влажные от дождя руки и идет к окну гостиной.

Перспектива меняется, и теперь я смотрю на Мюррея из окна гостиной, губы его беззвучно шевелятся, и я не слышу, что он кричит Хелен; та стоит на коленях возле софы, на которой возлежит мертвецки пьяный Джо, возле головы стоит ведерко.

Потом я вижу уже другой день, Джо в том же положении, а ведерко уже полно.

Еще один день.

Потом еще один.

Вот уже очухавшийся Джо шарит по буфетам в кухне, потом в кошельке Хелен.

Вот он рулит на своем кривом велосипеде под тисами вниз по дорожке.

А вот возвращается крадучись, карманы пальто провисают от чего-то тяжелого.

Дальше я вижу, как Хелен выливает в раковину бутылку дешевого джина.

Джо пытается раскурочить сифон раковины.

Доберман лает на него.

Скалит зубы.

Джо отбрасывает гаечный ключ и хватается за молоток.

Доберман, хромая, убегает в сад и забивается в свою будку.

Мюррей вырывает из рук Джо молоток.

Джо бросается вверх по лестнице в свою комнату.

Дом оглашается его воплями.

* * *

Я призываю всю свою волю, чтобы последовать за ним, но ход времени опять резко меняется, и я снова в мастерской. Мюррей в одиночестве орудует рубанком, на пол сыплются завитки сосновых стружек; под глазом у Мюррея темнеет синяк. Но даже без синяка у него теперь явно больной вид. Кожа на скулах посерела, истончилась и высохла; именно таким он и был, когда я нашел его мертвым в спальне.

Открывается дверь и входит Хелен, потирая с холода руки.

– Он здесь, – говорит она. – Крауленд этот.

– Уже? – говорит Мюррей. – Не думал, что он придет прямо сегодня.

– Ты же сам просил его зайти, как только сможет.

Мюррей откладывает рубанок, вытирает руки о робу.

– Да не смотри ты на меня так, Хелен, – вскидывается Мюррей. – Он знает что делает. Я же рассказывал тебе. Он помог тому приятелю Томми Белла и дочке Сэнди Хуггана тоже.

– А с ней-то что было не так?

– Есть перестала.

Хелен засовывает руки в карманы.

– Так он что, священник? С виду похож.

– У него нечто вроде церкви, так я думаю, – отвечает Мюррей. – Во всяком случае, люди к нему приходят и слушают его.

– Какие такие люди?

– Да не знаю я, какие, – отмахивается Мюррей. – Просто слышал, и все.

– Ну и что он будет делать? – не отстает Хелен. – Молитвы, что ли, читать? Сдается мне, Джо нужно что-то посущественнее молитвы. Да и тебе – тоже.

Она помогает Мюррею натянуть куртку, застегивает доверху молнию и поднимает ему воротник.

– Раз уж он здесь, – говорит Мюррей, – давай хотя бы выслушаем, что он скажет.

* * *

Снаружи сырой зимний полдень, над двором и пустырем перед ним повисла ледяная, промозглая мгла. Хелен с Мюрреем возвращаются в дом, входят через переднее крыльцо, идут в кухню, где за столом сидит приглашенный Мюрреем Крауленд, высокий сухощавый мужчина. Он встает и за руку здоровается с обоими Оксбарроусами, потом надевает на нос очки и рассматривает синяк Мюррея.

– Болезненный, похоже, – говорит он.

– Было бы еще хуже, кабы Джо нарочно его приложил, – отзывается Хелен.

– Бросьте, именно что нарочно, – возражает Крауленд. – Тут и вопроса нет.

– Я все думаю, что это мы, наверное, сделали что-то такое, – задумчиво изрекает Мюррей, – или, наоборот, не сделали.

Крауленд решительно мотает головой и кивком указывает Мюррею на стул.

– Нет, – говорит он. – Как я уже сказал вам по телефону, ваша единственная ошибка в том, что вы пытались договориться с этим, вот и все.

– С чем этим? – переспрашивает Хелен.

– С демоном, который сидит у Джо внутри.

Хелен насмешливо фыркает, Мюррей бросает на нее укоризненный взгляд.

– Прошу тебя, Хелен, давай лучше послушаем.

Крауленд смотрит на добермана, греющегося у печки с самым несчастным видом, задняя лапа у него забинтована.

– Неужели вы думаете, Хелен, что это Джо подбил лапу вашей собаке? – обращается к ней Крауленд. – Неужели вы считаете, что он способен на такое?

– Нет, тот Джо, которого я знаю, неспособен.

– Я тоже так думаю, – подтверждает Крауленд.

– Но это еще не означает, будто в него что-то вселилось, – стоит на своем Хелен, – а только что он болен.

Крауленд не скрывает снисходительной усмешки.

– Если вы не готовы мне поверить и предпочитаете искать другое объяснение, это целиком ваше право, – говорит он. – Хотя вы только осложните для Джо все дело, а ведь мы именно что Джо пытаемся помочь. От правды ему будет куда больше пользы, чем от всего, что бы вы там ни придумали, уж поверьте мне.

– Он так хорошо справлялся, – сетует Мюррей, прикуривая сигарету. – Почти год молодцом держался. Поверить не могу, что после такого перерыва он снова взялся за старое.