Однажды преступив закон… - [17]

– Замочу, отморозки! – густым басом проревел бритоголовый, переламывая ружье и лихорадочно шаря по карманам в поисках патронов.

Завладевшая ярость моментально выветрилась, Юрий понял, что должно произойти. Он бросился к бритоголовому, перепрыгивая с багажника на багажник, перебегая по крышам машин и отшвыривая тех, кто пытался стащить его вниз, в копошившуюся на забрызганном кровью асфальте людскую кашу.

– Вали их, Басурман! – завопил кто-то. Юрий на бегу повернул голову и увидел кричавшего. Это был длинный сутулый мужик со сморщенным, похожим на печеное яблоко лицом, посреди которого нахально торчал сильно вздернутый короткий нос. Под носом топорщились прокуренные усы, подковой охватывавшие яростно оскаленный рот. В это время усатому дали по зубам, и он пропал из вида, напоследок издав невнятный вопль.

Басурман зарядил двустволку, с отчетливым щелчком поставил на место стволы и вскинул ружье к плечу. Его лицо мгновенно приняло сосредоточенное, отстраненное выражение, левый глаз прищурился, щека прижалась к лакированному прикладу. Юрий изо всех сил оттолкнулся от крыши автомобиля, пролетел по воздуху последние два метра и обрушился на стрелка сверху, сбив его с ног и первым делом крепко вцепившись в ружье. Басурман придушенно вякнул, но тут же пришел в себя и попытался освободить двустволку. Юрий сильно двинул его локтем, целясь в солнечное сплетение. Бритоголовый охнул и обмяк, выпустив оружие. Кто-то больно пнул Юрия в ребра, и сразу же ему наступили на шею грязной мокрой подошвой. Он вскочил, не дожидаясь, пока его затопчут, ударил кого-то прикладом и сильно ткнул стволами ружья в чей-то мягкий живот, все время помня о том, что двустволка заряжена и может выпалить в любой момент. Над его головой снова взлетела монтировка. Юрий подставил под удар ружье. Металл лязгнул о металл. Филатов ударил таксиста ногой, тот выронил монтировку и сел на корточки, держась руками за пах.

– Басурма-а-а-ан!.. – послышался крик Усатого. Юрий локтями и прикладом расчистил себе немного места, вскинул ружье стволами вверх и дуплетом выпалил в зенит. Картечь со свистом ушла в голубое небо. На стоянку упала тишина, лишь звякнуло потревоженное чьей-то ногой стекло. Люди в ужасе застыли в неестественных позах, как дети, играющие в “замри-отомри”.

– Чего это? – растерянно спросил кто-то. Юрий размахнулся и запустил ружье в пространство, стараясь зашвырнуть оружие как можно дальше.

– Хватит, мужики, – сказал он. – Побаловались, и будет.

Перекошенные, испачканные кровью лица медленно повернулись к нему с одинаковым выражением тупого недоумения. Юрий подумал, что они выглядят как люди, внезапно разбуженные посреди ночи.

– Чего это? – повторил тот же голос.

– Валите отсюда, пока милиция не приехала, – сказал Юрий. – Как маленькие, честное слово.

Он хотел добавить, что после этого побоища им всем хватит забот и без милиции, но тут кто-то, подкравшись со спины, ударил его по голове монтировкой. В последний миг Юрий услышал шорох за спиной и угадал приближение опасности по изменившемуся выражению повернутых к нему лиц. Он успел слегка отвести голову, и удар, который должен был раскроить ему череп, лишь ободрал кожу на затылке и обрушился на правое плечо. Юрий упал на одно колено, и тут же стоявший ближе всех таксист ударил его ногой, целясь в лицо. Юрий блокировал этот удар рукой и понял, что драка вспыхнула с новой силой. Похоже было на то, что государственные таксисты и их конкуренты не успокоятся, пока не разорвут друг друга в клочья.

Его сбили с ног, пиная и топча, катили несколько метров по корявому асфальту и непременно затоптали бы насмерть. Но вокруг бушевала грандиозная потасовка, и через несколько минут тот, кто пинал Юрия, рухнул на него с расквашенной физиономией, прикрыв Филатова от сыпавшихся со всех сторон ударов.

Юрий понимал, что уехать из аэропорта не удастся, пока блокировавшие его “Победу” такси не освободят дорогу, но принимать дальнейшее участие в этой бесцельной свалке ему теперь хотелось даже меньше, чем вначале. Кроме того, его почему-то очень интересовала судьба литератора Самойлова. Как ни странно, Юрий чувствовал себя ответственным за своего пассажира, хотя не испытывал к нему ни малейшей симпатии.

Оказалось, что Георгиевский кавалер жив и здоров. Добравшись до места, где стояла “Победа”, Юрий застукал литератора за весьма неблаговидным занятием: вооружившись взятым в салоне “Победы” складным ножом и кряхтя не то от натуги, не то от удовольствия, член Союза писателей Аркадий Игнатьевич Самойлов старательно протыкал колеса таксопарковских “Волг”. Четыре машины уже тяжело осели на спущенных шинах, почти касаясь брюхом асфальта. Юрий подошел как раз в тот момент, когда Самойлов, подобрав с земли оброненный кем-то разводной ключ, сладострастно высаживал лобовое стекло очередной “Волги”. Его правая щека была ободрана об асфальт, а левая распухла и посинела. Юрий съездил литератору по шее и отобрал у него нож.

– Чем это вы тут занимаетесь? – устало спросил он.

. – Око за око, – ответил литератор, – зуб, – он сделал паузу и озабоченно пошарил за щекой языком, – за зуб. Этот козел мне два зуба расшатал, представляешь? А ты здорово дерешься, парень.