Однажды, может быть… - [10]

— Ну так что?

— Ну так тебя ждут трудности. Твоя возлюбленная — отнюдь не Пречистая Дева Мария.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Хочу сказать, что ты у нее далеко-о не первый. По словам моей матушки, полгода назад она бросила человека, с которым прожила два года, этот бедолага свалил из Парижа и поселился, чтобы ее забыть, в иерусалимском кибуце. А еще мне рассказали, что до того она меняла парней со скоростью один-два в неделю. Ненасытная у тебя подружка… Людоедка.

— Ты о чем?

— О том самом: разок попользуется, потом выбрасывает на помойку. Теперь я еще меньше понимаю, зачем мамочке понадобилось приглашать ее на мою вечеринку.

Я торчал в пробке на площади Согласия и раз за разом прокручивал в голове сведения, которые Пьер раздобыл у нескольких благонравных и явно завистливых девиц, знакомых с Софи кто получше, кто похуже. Нет, не может быть, чтобы Пьер оказался прав. Я просто не мог влюбиться в людоедку! Инстинкт всегда подсказывал, когда меня хотели поиметь, а на этот раз плавал в тумане. Что со мной будет в ближайшие дни, ближайшие недели? Я понятия об этом не имел, но, на свою беду, уже откусил от яблока и хотел еще. А потому решил не выходить из игры.

3

Уступая требованиям разума и собственным желаниям, ровно в восемь я остановил машину у подъезда Софи. Она спустилась через пять минут, на ней было обтягивающее платьице в цветочек, в котором она выглядела невероятно сексапильно. Пока она шла ко мне, я представлял, как мы занимаемся любовью на белоснежном песчаном пляже где-нибудь на краю света, Софи от меня без ума, жизнь нам улыбается, мы уже три года вместе и подумываем завести ребенка… Не мечты, а концентрированное наслаждение, но меня быстро вернули к реальности.

— Представляешь, только что поругалась с соседкой: ее дети вопят не переставая, а я это просто ненавижу.

Так. С малышом придется подождать.

— Я тоже не люблю детей.

— Да что ты, а я хочу пятерых…

— Но ты только что сказала…

— А что я такое сказала? То ее дети, а то мои… Это же надо, как можно ошибиться в человеке! Прямо так и видела тебя прекрасным отцом семейства… никогда не надо доверять первому впечатлению. Жаль.

— Что — жаль?

— Да так, ничего…

Я был сбит с толку, я снова ничего не контролировал. Так не годится: надо следить за тем, что говорю, а главное — не пренебрегать здравым смыслом. У Софи все слова будто с двойным дном, и мне надо научиться расшифровывать то, что она говорит. К тому же она не одна такая, все женщины говорят одно, подразумевая другое, у них свое наречие. Наречие это родилось вместе с сотворением женщины, мы веками пытаемся его понять, но пока нам известно только его определение — «неискренность».

Подтекст. Мужчины улавливают его далеко не сразу. В самом начале отношений женщины разговаривают с нами на одном языке, меняются они потом, исподволь, потихоньку, и продолжается это до тех пор, пока в одно прекрасное утро ты не заметишь, проснувшись, что совершенно перестал понимать свою «половину». К счастью, существуют переводчики — так называемые «семейные консультанты». Приходишь к такому консультанту с женой — и узнаешь, что когда она говорит «черное», то подразумевает «белое». И так с каждым словом, и каждый раз выкладываешь за консультацию восемьдесят евро. Зато жена довольна. С Софи я чувствовал себя неуверенно. Мне надо было утвердиться в ее глазах, но так, чтобы ей по-прежнему казалось, будто лодкой правит она. Работы непочатый край.

В тот вечер мы ужинали в марокканском ресторане. Воспользовавшись случаем, Софи пустилась в рассказы о своих многочисленных поездках в Японию. Да понимаю я, что марокканский ресторан никак не связан с Японией, но только не для Софи. Ее завораживает иная культура. В японцах ее потрясло их удивительное стремление к внутреннему комфорту. Японцы считают: тело — ничто, если нет блаженного состояния ума, а уму для того, чтобы хорошо себя чувствовать, необходимо здоровое тело. Ну и какой вывод мог сделать из этого мой заурядный мужской ум? Единственный: ничем нельзя пренебрегать!

Когда мы после ужина пришли в ее квартиру, меня удивило, как мало в ней мебели — в первый раз я не обратил на это внимания.

А теперь ощущение было такое, что квартирант вот-вот выедет отсюда навсегда и нового адреса не оставит никому.

Мы позанимались любовью во всех углах, и это было истинное волшебство. Наши тела идеально вписывались одно в другое. Мы провели вместе неделю, не отлипая друг от друга, мы прожили несколько невероятно наполненных дней и ночей, мы любили друг друга, ели, пили, у нас были одни и те же интересы… Я больше не сомневался, что мы созданы друг для друга. И именно из-за этого мы тогда расстались: Софи ужасала одна только мысль о возможности прочной связи, она была свободна и желала оставаться такой и впредь.

Я понемногу узнавал Софи. Она была очень неплохо образованна. Имела свое мнение обо всем, оно не всегда совпадало с моим, зато нам было о чем поговорить. Несмотря на то что воспитание Софи получила буржуазное, чувствовались в ней ярость, мятежность. Еще в первую нашу встречу я заметил, что Софи остро реагирует на неравенство и не упускает случая ткнуть в него пальцем, но списал это на ее молодость. Сам я никогда не испытывал потребности сражаться за что-то или против чего-то — у меня были классные родители, нормальное детство и потрясающее отрочество, — и меня иногда смущала ее позиция, но это никак не влияло на чувства, которые я к ней испытывал. Чаще всего мы смеялись над одним и тем же, и жизнь была прекрасна.