Однажды летом в Италии - [7]

— Для меня он всегда находит время.

То, как были произнесены последние слова, потрясло Холли. Казалось, ребенок отчаянно старается убедить себя в том, во что ему хочется верить.

Она взглянула на судью.

— Наверное, это была плохая идея, — пробормотал он.

— Наоборот, замечательная. Ваша дочь только что объявила, что верит в вас. И когда вы подниметесь к ней, она поймет, что была права и у вас действительно всегда есть для нее время.

— Папа, — донесся до них восторженный крик Лизы.

Он посмотрел вверх и стал подниматься по лестнице вместе с Холли.

— Не надо так шуметь, piccina. Ты уже должна спать.

— Мне надо пожелать спокойной ночи Холли.

— Теперь, когда она остается с нами, ты все время будешь ее видеть.

Лиза вскрикнула от восторга и попыталась станцевать, но больная нога помешала ей, и она едва не упала. Холли вовремя подхватила девочку. Лиза тут же обняла ее.

— Ты останешься навсегда, — радостно кричала она.

— Нет, дорогая, не навсегда. Только на некоторое время.

— Но я хочу, чтобы ты осталась, — настаивала Лиза.

— Холли пробудет здесь достаточно долго, — спокойно вставил ее отец. — Не волнуйся об этом.

Холли метнула на него недовольный взгляд, но Маттео сделал вид, что ничего не заметил.

— А теперь пошли обратно в постель, — обратилась она к ребенку.

— Папа. — Лиза взяла его за руку, и они все вместе вошли в спальню. Холли уложила девочку в постель и обняла. Потом над ней склонился ее отец и поцеловал в щеку.

— Будь хорошей девочкой и спи, — быстро проговорил он и вышел из комнаты.

Лиза все еще держала Холли за руку.

— Не уходи, — попросила она.

Берта потихоньку выскользнула из комнаты, оставив их вдвоем. Теперь Лиза, довольная, улеглась. Глаза у нее были закрыты, дыхание стало ровным. Наконец пальцы у нее разжались, Холли вытащила свою руку и на цыпочках вышла из спальни.

В коридоре было темно, но ей удалось различить знакомую мужскую фигуру у окна. Она ждала, что Маттео заговорит, но он только посмотрел на нее и ушел.

В своей комнате Холли увидела молодую женщину, которая стелила ей постель.

— Я — Нора, ваша служанка, — сообщила она, улыбаясь. — Я поставила вам свежую воду у кровати. Что вы любите пить по утрам, кофе или чай?

— Чай. Спасибо.

— Тогда спокойной ночи. Помочь вам раздеться?

— Нет, спасибо.

Служанка ушла. Холли вдруг ужасно захотелось услышать чей-нибудь знакомый голос. У нее не осталось близких родственников, но можно позвонить подруге, кому-нибудь, кто знал ее в Англии и в случае чего мог бы прислать помощь…

У кровати стоял телефон, и она с облегчением подняла трубку. Но он был отключен.

* * *

На следующее утро пришла Нора с подносом, на котором стояли чайник, молочник, сахарница и блюдечко с лимонными дольками.

— Я не знала, как вы любите пить чай, поэтому принесла все, — объяснила она.

— Спасибо, — пробормотала Холли, натягивая простыню, чтобы Нора не увидела, что она спала без ночной рубашки.

— Вам наполнить ванну или вы примете душ?

— Приму душ. Я сама все сделаю.

Нора ушла. Холли выпила свежезаваренного чая и отправилась в ванную. Душ освежил ее, и когда она, завернутая в огромное полотенце, вернулась, ее уже ждали Лиза в инвалидном кресле и Берта.

— Маленькая непоседа пожелала прийти сюда и поприветствовать вас, — улыбаясь, промолвила Берта.

Холли схватила одежду и исчезла в ванной. Потом они вместе позавтракали.

— Вы не возражаете, если я уйду на несколько часов? Мне нужно пройтись по магазинам, а теперь, когда у Лизы есть вы… — нерешительно произнесла Берта.

Холли поспешила заверить ее, что с ними все будет в порядке, и Берта, напевая, удалилась.

— Что теперь будем делать? — спросила она, когда завтрак подошел к концу.

— Пойдем повидаем маму, — с готовностью ответила Лиза.

Памятник Кэрол Фаллуччи стоял в тенистом уголке сада. Когда Холли увидела его, у нее сложилось впечатление, что он несколько странный. Она ожидала от судьи больше сдержанности. Мраморный ангел с раскинутыми крыльями выглядел слишком помпезно.

На фотографии была изображена женщина лет тридцати с миловидными чертами лица и элегантной прической. Это была именно такая жена, которая должна быть у судьи: утонченная, уверенная в себе и красивая.

Полная противоположность мне, мрачно подумала Холли. Все-таки нужно было заказать то платье для коктейля.

— 21 декабря, — прочитала она на табличке дату смерти. — Наихудшее время для потери близких…

Лиза молча кивнула.

— А у тебя есть мама? — спросила она.

— Сейчас нет. Она умерла почти год назад.

— Тоже перед Рождеством?

— В конце октября. Прошлое Рождество я впервые провела без нее.

— И больше никого не осталось?

— Нет. Она долго болела.

Холли не хотела говорить о долгих, мучительных годах, когда она наблюдала, как медленно умирает ее мать. Потом она увидела устремленные на нее глаза Лизы. В них светилось столько доброты и сочувствия…

— Доктора не смогли ее вылечить. И последние годы я ухаживала за нею.

— До того, как она умерла?

— Да, пока я была нужна ей.

— Но ты знала, что она умрет, — грустно заключила Лиза. — Она не исчезла просто так…

— Как твоя?

Лиза кивнула.

— Мы ехали отдыхать. Мама собрала много чемоданов. Это должны были быть особенные рождественские каникулы, но мы никогда раньше не уезжали на Рождество. Все было странно. Папа не пошел провожать нас и не сказал, когда приедет. В поезде мама вела себя очень нервно. Казалось, она не слышала меня, когда я что-нибудь спрашивала. Потом к нам в купе пришел мужчина. Я не видела его раньше, и мне он не особенно понравился. Вдруг мы услышали страшный скрежет, и поезд несколько раз перевернулся. Мама обняла меня, и я помню, что мне было ужасно больно. Я прижалась к ней и все время звала папу, потому что, если бы он был там, то позаботился бы о нас. Я звала его снова и снова, но он не приходил. Потом я уснула и очнулась в больнице, а мама погибла. Я все плакала и плакала, но больше я ее не видела.