Одна в пустой комнате - [7]

Сколько же их?

В новостях рассказывали о пяти или шести жертвах маньяка, а здесь… Им нет числа. Я раскладываю картинки и пытаюсь сосчитать. Не меньше двадцати фотографий.

Я смотрю на девушку без лица. На ней разорванная блузка, с плеч спадают слипшиеся от крови пряди волос. Ее руки вывернуты, колени согнуты в обратную сторону.

Не могу с собой совладать, меня рвет на стол, рвет прямо на снимки.

– Смотри, подонок! Смотри внимательно! – кричит подделка.

Он уверен, что сейчас меня дожмет. Сейчас я сломаюсь.

Кто-то за спиной стоит и держит мою голову, чтобы я не отворачивался. Этот кто-то держит, а я чувствую, как трясутся его руки. Этот кто-то настолько незначительный, что мне даже не противно от его трусости.

Я разглядываю фотографии. На некоторых нет людей, лишь кровь, лужи крови, и надписи, с подтеками. Алые надписи, символы на незнакомом мне языке.

– Читай, подонок! Что это значит? Читай вслух!

Фальшивка кричит и тычет пальцем в снимок, тычет пальцем прямо в мою блевотину.

– Читай!

Лжепсихиатр старается запугать меня. Но мне не страшно. Я не боюсь дешевую подделку.

Я просто не могу их прочесть. Я не знаю, что это значит. Какой-то шифр. Я не могу удержаться, и меня снова рвет.

– Федор Петрович! – слышится голос за спиной. – Можно я спрошу?

Лжепсихиатр молчит, но его взгляд отвечает лучше любых слов. Он смотрит на человека за моей спиной, и тот понимает «нет, нельзя! Не забывайся! Для чего ты тут поставлен?»

– Читай! – Он продолжает на меня орать. Ждет, что я от страха напущу лужу под стул.

А я лишь улыбаюсь. Вытираю рот, вытираю руку о штаны и без тени страха смотрю на лжеврача.

Чего мне бояться? Я не виновен. Пытать меня не станут. Продолжат расспрашивать. А трепать языком, как известно, – не мешки таскать. Еще немного потяну резину, и Рита снова кого-нибудь убьет. Убьет, не сдержится, я в этом уверен, я ее знаю. Сорвется, и я оправдан. Железное алиби. Просто подождать.

Я хочу протянуть руку и сказать, что ж, Федор Петрович, наконец-то я узнал, как тебя зовут, приятно познакомиться, но, думаю, никто здесь не оценит мой добрый жест. Вместо этого делаю грустный взгляд, пусть решит, что меня обижают его обвинения, и говорю, что я ничего не скрываю.

– Я вам, я тебе правду говорю. Я ни в чем не виноват.

Сейчас бы пустить слезу. Это для меня без проблем, конечно, но не хочу переигрывать, изображаю искренние переживания и тянусь за сигаретой трясущейся рукой.

Лжепсихиатр показывает человеку за моей спиной убрать со стола, и суетливые руки вытирают блевотину и раскладывают фотографии.

– Продолжайте. Рассказывайте.

Федор Петрович, в отличие от меня, плохой актер, натуральная фальшивка. Он делает вид, что ничего не случилось, прячет снимки и возвращается к своему нежному бархатному тембру профессионала.

Он говорит, продолжайте, пожалуйста, рассказ, и готовится записывать. Он пытается изобразить спокойствие, а я вижу, как он сдерживается, чтобы не воткнуть ручку мне в глаз.

– Все хорошо, – говорит мне, а успокаивает себя: – Я вам верю. Допустим, существует некая Рита.

Он знает, что должен посмотреть мне в глаза, но не смотрит. Уткнулся в журнал, делает вид, что записывает.

– Как фамилия вашей Маргариты? Расскажите о ней, и мы ее обязательно найдем, обязательно с ней свяжемся. Не сомневайтесь.

Он говорит, что верит. Он мне «верит». Глупая фальшивка, даже врать толком не научилась. Думаю, даже родственники жертв и то больше мне верят, чем этот поддельный врач.

⁂

– Я не знаю ее фамилию. Я не знаю номера ее телефона, не знаю адрес. Я… Я толком ничего о ней не знаю.

– Вы с ней провели год? Так?

Я пожимаю плечами. Согласен, странно. Мы с ней достаточно долго вместе, а я о ней толком ничего и не знаю.

– Расскажите, что знаете, – говорит врач сквозь зубы.

Вот зачем он так? Я невиновен. Не-ви-но-вен. Зачем столько злости и ненависти в мой адрес?

Я отодвигаю тарелку в сторону и предлагаю Рите забыть о вчерашнем. Прошу только, чтоб в другой раз предупреждала, если уходит на ночь. На это она мне ничего не отвечает.

– Пойдем. – Она говорит и нежно берет меня за руку. – Попробуем доработать, а может, и изменить твой образ.

Она ведет меня через улицу в соседнее здание. На первом этаже, судя по вывеске, арендует помещение студия актерского мастерства. Я много раз ходил мимо нее, но ни разу не заглядывал внутрь.

Мы заходим в дверь под вывеской.

Рита спрашивает, есть ли у них запись на актерские курсы, и просит включить меня в группу. Она говорит обо мне в третьем лице, и я чувствую себя маленьким мальчиком, которого мама привела записать в секцию.

Она говорит, что я способный, что мне всего-то не хватает чуть-чуть теории и опыта.

Меня зачисляют.

Без всяких кастингов и проб. Без лишних рассуждений и сомнений.

– Добро пожаловать!

Я не произнес ни звука, и меня зачисляют. Аркадию вручают майку и кепку с логотипом студии и крепко пожимают руку.

А если я глухонемой, а если недоразвитый?

Лишь бы платил…

После произнесения заготовленных фраз о том, какая их студия современная и прогрессивная, какие их педагоги талантливые и профессиональные, какие заоблачные перспективы открывают их курсы для начинающих актеров, меня записывают на занятия по вторникам и четвергам.