Одна ночь в пустыне Святой Горы - [30]

Он немного помолчал и затем продолжал.

— Вместе с тем подвижник чувствует и единство всей природы.

— Каким образом?

— Его признает вся природа. Первоначально Адам был царем над всем творением, и все животные признавали его царем. Однако после падения разорвалась эта связь и прекратилось признание. Николай Кавасила образно анализирует такое состояние. Человек, говорит он, сотворен по образу Божиему. По образу Адам был чистым зеркалом (отражением), через которое излучался на природу Свет Божий. Пока зеркало оставалось неразбитым, вся природа освещалась. Но лишь только оно раскололось и раздробилось, все творение погрузилось в глубокую тьму. Тогда-то вся природа и восстала против человека, прекратила признавать его и не пожелала давать ему плоды. Только в борьбе: трудах может он поддерживать свое существование. Животные боятся его, и сами они агрессивны. Однако, когда человек — в Духе Святом, когда имеет благодать Христову, все силы души воссоединяются, он становится образом и подобием Божиим (то есть зеркалом, светом) и излучает Божественную благодать на бессловесную природу. И те же животные признают его, повинуются и почитают. Есть немало примеров, когда подвижник-пустынник мирно уживается с медведями и дикими животными. Он кормит их, и они служат ему. Таким образом, в молитве приобретя Божественную благодать, он снова становится царем природы и восходит на большую по сравнению с Адамом высоту. Ибо Адам, по словам отцов, имел лишь по образу. Послушанием же ему надлежало стать и по подобию. Адам не имел обожения, но лишь возможность его. Тогда как подвижник по Божественной благодати приобретает, насколько возможно, и подобие, не входя, однако, в Божественную Сущность. Он причастен нетварным энергиям Божиим.

Приведу пример того, как природа признает благодатного подвижника. В тот час, когда мой блаженной памяти старец творил молитву, к дверям его келлии собирались дикие птицы и своим клювом стучали в стекла. Кто-то подумает, что это — действие диавола, чтобы воспрепятствовать его молитве. Однако в действительности диких птиц притягивала молитва старца!!!

— Ах, старче, ты ведешь меня к совершенству. К концу духовной жизни. Человек уже становится царем… Он слегка улыбнулся.

— Еще не все. После многой борьбы, как я упоминал ранее, подвижник может сподобиться экстаза, божественного пленения и войти в Новый Иерусалим, в новую землю обетованную. Ум выходит за свои пределы и созерцает Нетварный Свет. На вечерне Божественного Преображения мы поем стихиру: Неодержимое Твоего светолития, и неприступное Божества, зряще апостолов лучший, на горе Преображения, Божественным изменишася ужасом… Ужас (экстаз) и созерцание (зрение) связаны друг с другом. Говоря об экстазе, мы подразумеваем не отсутствие движения, но божественное присутствие и духовное движение. Это не инертность и умирание, а жизнь в Боге. Отцы говорят, что во время молитвы, когда человек охвачен Божественным Светом, он перестает молиться губами. Уста и язык молчат, молчит и сердце. Тогда подвижник сподобляется созерцания Фаворского Света. Созерцает Божественную нетварную энергию, которая есть естественная слава Божия и естественный безначальный божества луч, сущностное благолепие Божие и сверхсовершенная и предсовершенная красота (святой Григорий Палама). Это тот самый Свет, который видели ученики на горе Фавор, Царство Божие, вечность. Согласно святому Григорию Паламе, Свет — красота будущего века, ипостась будущих благ, совершеннейшее зрение Божие, пища небесных. Сподобившиеся видеть Нетварный Свет — пророки Нового Завета. Ибо, подобно пророкам Ветхого Завета, опережавшим время и видевшим Вочеловечение Христа и Первое Пришествие, созерцающие Свет также опережают время и видят славу Христа, то есть Царство Небесное.

Он замолчал ненадолго, затем глубоко вздохнул и продолжал.

— Божественный Свет охватывает тогда все бытие. Келлия освещается присутствием Христовым, и подвижник переживает некий трезвенный восторг, видит незримого Бога. Бог есть Свет, — говорит святой Симеон Новый Богослов, — и, как свет, вид Его. По словам святого Григория Паламы, защитника богословов, монах в тот час созерцает Божественный Свет… радующее священное зрелище. Вот как описывает это созерцание Макарий Хрисокефалос: Что прекраснее общения со Христом? Что вожделеннее божественной Его славы? Нет ничего более сладкого, чем тот Свет, которым просвещается все светлое чиноначалие Ангелов и людей. Нет ничего желаннее той жизни, в которой все живут, и движутся, и существуют. Нет ничего приятнее вечно живущей красоты. Ничего любезнее беспрестанного веселия. Ничего вожделеннее непрерывающейся радости, всеблаголепного благолепия и бесконечного блаженства. То есть тогда радость и веселие бесконечны. Не хватает слов, чтобы передать эти состояния. Вот что говорит об этом святой Симеон Новый Богослов.

Он взял в руки одну из книг и начал читать.

На одре лежу, находясь вне мира.

И, находясь в келье моей. Того, Кто вне мира

Находится и пребывает, вижу, с Ним и беседую.

Говорить же дерзаю и люблю, любит меня и Сей.