Одна, но пламенная страсть - [7]

Назавтра для встречи с Пологовым Алла одолжила у молодой медицинской сестры из ее поликлиники платье, вернее, огрызок платья, потому что в нем плечи оставались голыми, руки тоже оказались без рукавов, вырез впереди достигал морской глубины, а доходило так называемое платье до… в общем, оно едва прикрывало трусики.

Алла погляделась в зеркало и задергала головой:

– Нет, ни за что!

Хотела снять, примерка происходила в комнате у медсестры, но та прикрикнула зло:

– Дура! Дура стоеросовая! Это высокая мода! Это от кутюр!

– От кого? – переспросила Алла. – Я в нем похожа на вокзальную проститутку!

– Ты похожа на даму из модной тусовки, где рядом сплошные актрисы, эстрадные звезды и крутые мужики во фраках. К тебе не кто-нибудь заявится, а иностранец, будь на высоте!

– А это высота? – Алла спросила шепотом.

– Поднебесная! – закончила дискуссию медицинская сестра, которая крутила роман с администратором гостиницы «Метрополь» и, следовательно, была полностью в курсе светской жизни.

Пологов позвонил в дверь с точностью до минуты, то есть ровно в половине восьмого. Он снова был при букете цветов и, кроме того, держал в руках пакет, из коего достал бутылку французского шампанского, которая, к Аллиному изумлению, была обернута в бархотку.

– Так положено! – прокомментировал Пологов.

– Понято, – кивнула Алла, – заведу бархатную тряпочку и каждый раз стану оборачивать в нее шампанское.

– Это делают на заводе. – Пологов не отрывал взгляда от Аллы. – Сегодня вы совсем иная!

– Потому что сегодня я полуголая! – Алла освободила букет от целлофана и впихивала его в вазу. – Говорят, когда принимаешь иностранца, следует нацепить на себя как можно меньше тряпок!

– Вы выглядите восхитительно! – искренне произнес Пологов. – А чувство юмора у вас весьма своеобразное.

– Не подлизывайтесь, Андрей Викторович, я не продаю свои марки!

– Я в том возрасте, – возразил Пологов, – мне уже пятьдесят семь, когда говорят правду, времени на вранье не осталось!

Алла расхохоталась:

– Есть такие, их сколько угодно, которые врут и будут врать даже в девяносто! Какой установим порядок – сначала ужин, потом я показываю марки, или наоборот?

Пологов улыбнулся. Надо отдать ему должное – улыбка у него была располагающая:

– Сначала, с вашего позволения, перекусим, а то если я сразу же увижу марки, то все, я пропал, меня от них не оторвать!

Так и поступили. Алла подала простенький ужин. Выпили шампанского. Поговорили о том и о сем, то есть конкретно ни о чем. Пологов пробовал шутить, но получалось не слишком удачно. Алла так и сказала со свойственной ей непосредственностью:

– Шутите вы так себе!

Пологов спорить не стал:

– Да, это не моя стихия.

– Человек без юмора – тяжелый случай.

– Нет, чужой юмор я нормально воспринимаю, – стал защищаться Пологов. – Мне анекдот рассказывают, всегда смеюсь сразу и в нужном месте, но анекдот не запоминаю. Мне назавтра можно его же опять рассказать, и я буду заново смеяться.

– С вами весело! – с иронией подытожила Алла.

– Не очень, – признал Пологов. – Я не зануда, но и не весельчак. А сегодня к тому же сильно волнуюсь!

– Из-за марок?

– Разумеется, но из-за вас тоже, говорю это прямым текстом, вы меня наводите на молодые мысли!

– Сейчас я прикроюсь! – сделала вывод Алла. Достала шаль и набросила на плечи. – Так вам легче?

– С вами удивительно просто! – Пологов покивал. – Да, так легче!

После ужина гость приготовился смотреть коллекцию. Алла положила на стол альбомы, то есть толстые, здоровенные кляссеры, и уселась рядом:

– Вы не обижайтесь, я вас мало знаю. Я тут одному показывала. Писатель, между прочим. Так он палец указательный послюнявил и норовил, переворачивая страницы, чтобы к пальцу марка прилипла…

– Я никогда не слюнявлю пальцы! – Пологов в нетерпении ожидал, чтобы Алла сама открыла кляссер. – Это неприлично и негигиенично тоже!

Рассматривая марки, Пологов постепенно терял выдержку, а когда добрался до главных редкостей, то и вовсе поменялся в лице.

– Все! – Алла решительно захлопнула кляссер. – А то вас удар хватит!

– Эту возможность я допускаю! – Пологов поднялся и прошелся по комнате взад и вперед, взад и вперед. – Значит, не продаете?

– Нет!

– А если я вам заплачу миллион американских долларов?

Алла пошатнулась:

– Сколько?

– Один миллион сто тысяч долларов!

Алла тяжко вздохнула:

– Неужели все это тянет на такую дикую сумму?

– Раз я предлагаю столько, – Пологов в азарте собирателя уже говорил лишнее, – значит, стоит еще дороже!

– Нет, – отказалась Алла, – не нужны мне такие космические деньги. Ну квартиру поменяю на лучшую, машину куплю заграничную, ну платьев накуплю ворох, самых наимодных, и тут же меня засекут эти, как их, рэкетиры, а еще ненароком подстрелят. Нет уж, я буду лучше перебиваться на мою грошовую зарплату!

Пологов продолжал убежденно:

– Вовсе не нужно сразу демонстрировать богатство. Я открою вам счет в солидном западном банке, и вы будете брать понемножку.

– Нет, – опять возразила Алла, – во-первых, банки горят, а во-вторых, понемножку – это не в моем характере.

– Хорошо! – У Пологова на каждое возражение находился новый драматургический ход. – Назначу вам ежемесячную выплату, вроде пенсии, скромную, тысяч двадцать в месяц.