Одна мечта на двоих - [31]

— Но они ее не приняли.

— Они пришли в ярость и приказали ему сразу с ней развестись и никому не рассказывать об этом браке. Они пригрозили ему лишением наследства. Оказалось, что деньги своей семьи он любил больше, чем мою мать.

— Он ее не заслуживал, — мягко произнесла Эмбер.

— Я ей это говорил, наверное, тысячу раз.

Коул погрустнел, и она пожалела о том, что затронула эту тему.

— Он ничего для меня не значил. Будучи подростком, я на него злился, но, став старше, понял, что он не заслуживал даже моего гнева. Когда он умер… — Коул сделал глоток шампанского. — Я знаю, это прозвучит ужасно, но его смерть не вызвала у меня никаких эмоций. Я не расстроился и не обрадовался. Я не ожидал, что кто-то из Хендерсонов однажды станет частью моей жизни.

— Тебе не приходило в голову, что ты имеешь право на половину наследства?

— Ни на секунду.

Положив недоеденный кусок пиццы, она спросила:

— Зачем ты приехал в Атланту?

— Лука уговаривал меня это сделать. Я отказывался, но однажды увидел фотографию Закери и уступил. Я не знаю почему. Наверное, потому, что у него такие же глаза, как у меня. Я знал, что, по крайней мере, мне следовало убедиться, что он в надежных руках.

У Эмбер защемило сердце.

— Значит, ты приехал сюда, чтобы позаботиться о своем брате.

— И встретил тебя, — добавил он, глядя на нее с нежностью. — Я понял, что Закери окружен любовью и заботой. Я не планировал открывать свое настоящее имя во время судебного слушания.

— Которое я проиграла бы, если бы ты этого не сделал.

Он кивнул:

— У меня не было выбора. К тому моменту я достаточно узнал о Россе и не мог допустить, чтобы он выиграл.

— Большое тебе за это спасибо.

— Не нужно меня благодарить. Я его еще не победил.

— Но ты стараешься. «Коуст Иггл» ведь на самом деле тебе не нужна, правда?

— Я хочу лучшего для Закери. Удивительно, правда? Когда я впервые о нем узнал, я негодовал. Я мог думать только о том, что он как сыр в масле катался, тогда как мы с моей матерью много лет были вынуждены экономить.

Эмбер придвинулась ближе:

— Но сейчас он тебе небезразличен.

Коул посмотрел ей в глаза:

— Разве можно оставаться к нему равнодушным?

Она взяла его руки в свои:

— К тебе тоже невозможно оставаться равнодушной.

Она просто хотела его утешить, но это прозвучало как признание. Атмосфера в комнате стала напряженной.

Коул погладил большими пальцами тыльную сторону ее рук. Ответом на эту простую ласку стала пульсирующая боль внизу ее живота.

Встретившись с ней взглядом, он произнес слегка дрожащим голосом:

— Я знаю, что не имею права тебя об этом просить…

Она хотела, чтобы он попросил. Очень хотела.

— Может, на время… На сегодняшний вечер?

Она кивнула.

— Может, перестанем бороться с тем, что между нами происходит?

Она снова кивнула.

— О, Эмбер.

Коул притянул ее к себе и поцеловал.

— Ты такая красивая, — прошептал он.

— Ты такой мокрый, — сказала она, глядя на его серую рубашку.

— Это легко исправить, — улыбнулся он, расстегивая пуговицы.

Последовав его примеру, Эмбер сняла с себя блузку. Когда его рука потянулась к замочку ее белого кружевного бюстгальтера, она вдруг осознала, что они находятся в освещенной гостиной.

— Что, если Дестини и Лука вернутся и застанут нас здесь?

— Они не вернутся, — заверил ее он, сняв с нее бюстгальтер.

— Почему ты так думаешь? — спросила она, расстегивая его брюки.

Его теплая ладонь накрыла ее грудь.

— Ты видела выражения их лиц? Им сейчас явно не до нас.

— Ну и хорошо.

— Мне нравится ход твоих мыслей.

— И о чем я, по-твоему, думаю? — спросила она, снимая с себя юбку.

— О том, что хочешь меня, — ответил он, пощипывая ее сосок.

— О, Коул… Я правда тебя хочу.

Запустив свободную руку ей в волосы, он начал покрывать поцелуями ее шею.

— Я тебя тоже. Причем очень сильно.

— Так чего мы ждем?

В считаные секунды они освободились от остатков одежды и легли на диван. Когда их тела слились воедино, Эмбер подумала о том, что желание, которое она всякий раз загадывала на Рождество, наконец сбылось.

Проснувшись рано утром, Эмбер услышала голос Коула, доносящийся с кухни. Надев халат, она прошла туда и обнаружила, что он разговаривает по телефону.

— Когда? — произнес он в трубку.

Его тон был серьезным, и она сразу поняла, что что-то случилось.

— Сколько? — спросил он, посмотрев в ее сторону.

Эмбер подошла ближе к нему.

— Вы уверены? На сто процентов? — Он вздохнул. — Да. Вы меня правильно поняли. Держите меня в курсе.

— В чем дело? — спросила Эмбер, когда он разорвал соединение.

— Еще у одного «Бунсома-300» возникли проблемы с гидравликой.

— Те же, что у нашего?

Коул кивнул:

— Да. Это самолет компании «Астра эйрлайнз». Он направлялся в чикагский аэропорт О’Хэйр.

— Он приземлился?

— Да, на фюзеляж, и загорелся. Никто из пассажиров не погиб, но самолет восстановлению не подлежит. Федеральные власти вынесли постановление о выводе из эксплуатации всех «Бунсомов». Им нужен доступ к самолету «Коуст Иггл» в аэропорту Лос-Анджелеса.

— Разумеется, они его получат.

Что, если бы она послушала Росса и не вывела из эксплуатации все «Бунсомы» «Коуст Иггл»? Что, если бы один из них загорелся при приземлении и пассажиры погибли?

Ее сердце учащенно забилось, голова закружилась, и она, пошатнувшись, схватилась за стойку. Коул тут же оказался рядом с ней и положил руки ей на плечи.