Одна история - [21]
– На поверку все не так, как кажется, Пол. Это, пожалуй, единственный урок, который я способна тебе преподать.
Я жду продолжения беседы о фальши респектабельности, о фальши брака, о фальши провинциальных нравов или… но у нее на уме совсем другое.
– Уинстон Черчилль – я тебе рассказывала, что видела его вживую?
– Неужели ты вхожа на Даунинг-стрит?
– Нет, глупыш. Я видела его на задворках Эйлсбери. Что я там делала? Не важно. Он расположился в открытом автомобиле, на заднем сиденье. Загримированный. Красные губы, ярко-розовая физиономия. Вид более чем странный.
– Ты уверена, что это был Черчилль? Я даже не подозревал, что он… из этих…
– Бог с тобой, Пол. Ему предстояла поездка через центральные районы, он только что выиграл войну… а может, выборы… вот его и загримировали перед съемкой. Для «Пате-журнала» и кинохроники.
– Жуть какая.
– Да уж. Этот размалеванный живой манекен видела не я одна, но в основном люди смотрели новости, а там он выглядел как надо.
Я задумываюсь. Эпизод представляется мне комичным, но не жизненным. В общем, мысли мои – совсем о другом.
– Но ты-то сама на поверку такая, как с виду? В точности такая?
Она целует меня.
– Надеюсь, пернатый мой дружок. Так лучше для нас обоих.
Мне доводилось тайно рыскать по дому Маклаудов: то как антропологу, то как социологу, но всегда – как влюбленному. На первых порах я, естественно, сравнивал их дом с родительским, и сравнение было не в нашу пользу. В доме Маклаудов чувствовались стиль, непринужденность и полное отсутствие мещанского самодовольства. У моих родителей кухня была оснащена не в пример лучше и современнее, но я не ставил этого им в заслугу, равно как и содержавшийся в безупречной чистоте автомобиль, ухоженные канавки, свежепобеленные потолки, сверкающие водопроводные краны и гигиеничные пластмассовые стульчаки вместо теплых деревянных. В нашем доме телевизор пользовался уважением и занимал центральное место; Маклауды привычно говорили «ящик» и загораживали его каминным экраном. Они не помышляли о ковровых покрытиях и встроенной кухне, а тем более о гарнитуре-тройке или наборе для ванной комнаты в гармонирующих тонах. В гараже валялись инструменты, ненужный спортивный инвентарь, садово-огородные принадлежности, старые газонокосилки (одна в рабочем состоянии) и лишняя мебель – для «остина» места не оставалось. На первый взгляд все это могло показаться современным и оригинальным. Вначале я был просто заворожен, но постепенно разочаровался. Моя душа не знала покоя ни в родительском доме, ни в такой вот обстановке.
Более того, я чувствовал, что и Сьюзен там лишняя. Это ощущение возникло у меня спонтанно, а осознание его пришло намного позже. В наши дни, когда более половины детей в стране рождаются вне брака («брак»: я только сейчас заметил двойной смысл), пары объединяет не столько супружество, сколько недвижимость. Дом или квартира становится не менее (а порой и более) коварной ловушкой, чем свидетельство о браке. Недвижимость диктует образ жизни и ненавязчиво предлагает его поддерживать. Недвижимость требует постоянной заботы и внимания; это как бы материальная демонстрация брака, существующего на данной площади.
Зато Сьюзен, как я отчетливо видел, не была объектом заботы и внимания. И речь сейчас не о сексе. Вернее, не только о нем.
Тут требуются некоторые объяснения. На всем протяжении нашего романа мне просто не приходило в голову, что мы «обманываем» Гордона Маклауда, мистера СБ. Мне не приходило в голову припечатать его занятным словцом из старинной жизни: «рогоносец». Я, понятное дело, вовсе не жаждал, чтобы он о нас узнал. Но все, что происходило между мной и Сьюзен, было, с моей точки зрения, нашим личным делом и никоим образом его не касалось. По отношению к нему я не испытывал ни презрения, ни высокомерия молодого бычка, резвящегося – не то что он – с его женой. Вы, наверное, решите, что это заурядный самообман заурядного любовника, но я с вами не соглашусь. Даже когда ситуация… изменилась и я начал относиться к нему по-другому, эта сторона дела осталась неизменной. Он был сам по себе, понимаете?
Сьюзен, сочтя, вероятно, что я недооцениваю ее подругу Джоан, когда-то с мягким укором сказала, что история любви у каждого своя. Охотно приняв это на веру, я порадовался такому подарку судьбы, который выпадает всем и каждому, но при этом укрепился в мысли, что ни одной живой душе не досталось подарка, равноценного моему. При этом я вовсе не стремился вызнать, была ли у Сьюзен в прошлом своя история любви с Джеральдом или с Гордоном, а в настоящее время – со мной. Вместила ли ее жизнь одну, две или три подобные истории.
Сижу я как-то вечером у Маклаудов. Время позднее. Маклауд, приговоривший свои баллоны и галлоны, уже лег спать и храпит, как трактор. Мы со Сьюзен сидим на диване и наслаждаемся записью концерта, который недавно слушали в Ройял-Фестивал-Холле. Взглядом я выдаю все свои намерения и желания.
– Нет, Кейси. Только поцелуй едва-едва.
Такой поцелуй – это едва-едва заметное касание губами, она даже не разрумянилась. Зато мы держимся за руки.
Лауреат Букеровской премии Джулиан Барнс – один из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии, автор таких международных бестселлеров, как «Англия, Англия», «Попугай Флобера», «История мира в 10/2 главах», «Любовь и так далее», «Метроленд», и многих других. Возможно, основной его талант – умение легко и естественно играть в своих произведениях стилями и направлениями. Тонкая стилизация и едкая ирония, утонченный лиризм и доходящий до цинизма сарказм, агрессивная жесткость и веселое озорство – Барнсу подвластно все это и многое другое.
«Не просто роман о музыке, но музыкальный роман. История изложена в трех частях, сливающихся, как трезвучие» (The Times).Впервые на русском – новейшее сочинение прославленного Джулиана Барнса, лауреата Букеровской премии, одного из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии, автора таких международных бестселлеров, как «Англия, Англия», «Попугай Флобера», «Любовь и так далее», «Предчувствие конца» и многих других. На этот раз «однозначно самый изящный стилист и самый непредсказуемый мастер всех мыслимых литературных форм» обращается к жизни Дмитрия Шостаковича, причем в юбилейный год: в сентябре 2016-го весь мир будет отмечать 110 лет со дня рождения великого русского композитора.
Впервые на русском — новейший роман, пожалуй, самого яркого и оригинального прозаика современной Британии. Роман, получивший в 2011 году Букеровскую премию — одну из наиболее престижных литературных наград в мире.В класс элитной школы, где учатся Тони Уэбстер и его друзья Колин и Алекс, приходит новенький — Адриан Финн. Неразлучная троица быстро становится четверкой, но Адриан держится наособицу: «Мы вечно прикалывались и очень редко говорили всерьез. А наш новый одноклассник вечно говорил всерьез и очень редко прикалывался».
Казалось бы, что может быть банальнее любовного треугольника? Неужели можно придумать новые ходы, чтобы рассказать об этом? Да, можно, если за дело берется Джулиан Барнс.Оливер, Стюарт и Джил рассказывают произошедшую с ними историю так, как каждый из них ее видел. И у читателя создается стойкое ощущение, что эту историю рассказывают лично ему и он столь давно и близко знаком с персонажами, что они готовы раскрыть перед ним душу и быть предельно откровенными.Каждый из троих уверен, что знает, как все было.
Впервые на русском – новейший роман современного английского классика, «самого изящного стилиста и самого непредсказуемого мастера всех мыслимых литературных форм» (The Scotsman). «„Элизабет Финч“ – куда больше, чем просто роман, – пишет Catholic Herald. – Это еще и философский трактат обо всем на свете».Итак, познакомьтесь с Элизабет Финч. Прослушайте ее курс «Культура и цивилизация». Она изменит ваш взгляд на мир. Для своих студентов-вечерников она служит источником вдохновения, нарушителем спокойствия, «советодательной молнией».
Джулиан Барнс – один из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии, лауреат Букеровской премии 2011 года за роман «Предчувствие конца», автор таких международных бестселлеров, как «Артур и Джордж», «Попугай Флобера», «История мира в 10 1/2 главах», «Любовь и так далее», «Метроленд» и многие другие. Возможно, основной его талант – умение легко и естественно играть в своих произведениях стилями и направлениями. Тонкая стилизация и едкая ирония, утонченный лиризм и доходящий до цинизма сарказм, агрессивная жесткость и веселое озорство – Барнсу подвластно все это и многое другое.В романе «Англия, Англия» – вошедшем, как и многие другие книги Барнса, в шорт-лист Букеровской премии, – автор задается вопросом: что же такое эта настоящая Англия? Страна романтичных легенд о Робин Гуде? Страна, давным-давно отжившая свое и носящая чисто орнаментальный характер монархии? Страна двух неоспоримых и вечных достоинств – «Битлз» и хорошего пива? Неизвестно, сколько ангелов может поместиться на острие иглы, но доподлинно известно, что вся Англия может поместиться на острове Уайт.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Орхан Памук – самый известный турецкий писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе. Его новая книга «Чумные ночи» – это историко-детективный роман, пронизанный атмосферой восточной сказки; это роман, сочетающий в себе самые противоречивые темы: любовь и политику, религию и чуму, Восток и Запад. «Чумные ночи» не только погружают читателя в далекое прошлое, но и беспощадно освещают день сегодняшний. Место действия книги – небольшой средиземноморский остров, на котором проживает как греческое (православное), так и турецкое (исламское) население.
Юкио Мисима — самый знаменитый и читаемый в мире японский писатель. Прославился он в равной степени как своими произведениями во всех мыслимых жанрах (романы, пьесы, рассказы, эссе), так и экстравагантным стилем жизни и смерти (харакири после неудачной попытки монархического переворота). В романе «Жизнь на продажу» молодой служащий рекламной фирмы Ханио Ямада после неудачной попытки самоубийства помещает в газете объявление: «Продам жизнь. Можете использовать меня по своему усмотрению. Конфиденциальность гарантирована».
Впервые на русском языке роман выдающегося каталонского писателя Жауме Кабре «Я исповедуюсь». Книга переведена на двенадцать языков, а ее суммарный тираж приближается к полумиллиону экземпляров. Герой романа Адриа Ардевол, музыкант, знаток искусства, полиглот, пересматривает свою жизнь, прежде чем незримая метла одно за другим сметет из его памяти все события. Он вспоминает детство и любовную заботу няни Лолы, холодную и прагматичную мать, эрудита-отца с его загадочной судьбой. Наиболее ценным сокровищем принадлежавшего отцу антикварного магазина была старинная скрипка Сториони, на которой лежала тень давнего преступления.
Случайно разбитый стакан с вашим любимым напитком в баре, последний поезд, ушедший у вас из-под носа, найденный на улице лотерейный билет с невероятным выигрышем… Что если все случайности, происходящие в вашей жизни, кем-то подстроены? Что если «совпадений» просто не существует, а судьбы всех людей на земле находятся под жестким контролем неведомой организации? И что может случиться, если кто-то осмелится бросить этой организации вызов во имя любви и свободы?.. Увлекательный, непредсказуемый роман молодого израильского писателя Йоава Блума, ставший бестселлером во многих странах, теперь приходит и к российским читателям. Впервые на русском!