Одиссея. В прозаическом переложении Лоуренса Аравийского - [14]

Так приказал Нестор, и все взялись за дело. С полей пригнали телицу, с берега пришла команда великодушного Телемаха, пришел и кузнец с бронзовыми орудиями искусства: молотом, наковальней и гнутыми клещами для золота. Пришла и Афина, чтобы принять жертву.

Старый лорд вынес золото, а кузнец выковал золотой лист и позолотил рога телицы, чтобы порадовать взор богини. Стратий и Эхефрон вывели телицу за рога. Из кладовой пришел Арет и принес цветочную чашу с водой для очистительной жертвы. В другой руке он держал корзинку с молотым ячменем. Мощный в битвах Фрасимед сжимал острый топор, готовый забить жертву, а Персей держал миску для сбора крови.

Лорд Нестор приступил к церемонии жертвоприношения. Для очищения он омыл руки водой, а затем покропил мукой, истово молясь Афине. Он срезал клок шерсти у телки и бросил в пламя, и все присоединились к нему, посыпая мукой и молясь Афине. Внезапно вперед выступил пламенный Фрасимед, поднял топор и нанес удар. Топор перерубил сухожилия шеи, и телица рухнула. Заулюлюкали женщины — дочери Нестора, и жены его сыновей, и его почтенная супруга Эвридика, старшая дочь Климена. Мужчины оторвали голову телки от утоптанного пола и держали, пока капитан Писистрат перерезал ей глотку.

Темная кровь хлынула на землю, и жизнь покинула ее кости. Они быстро разделали тушу, срезали мясо с берцовых костей, обернули жиром, и сверху положили куски сырого мяса. Старый король сжег жертву на дровах, плеснув красного вина в огонь. Молодежь стояла кругом с пятизубыми вилками в руках. Когда бедра сгорели, они отведали потрохов, разрезали мясо на куски, нанизали на вилки с пятью зубьями и поднесли к огню, — прожарить.

Прекрасная Поликаста, младшая дочь короля Нестора, умыла Телемаха, умастила елеем, дала тунику, а на плечи накинула мантию. Он вышел из бани, сияя, как бессмертный бог, и сел возле народного пастыря Нестора.

Мясо зажарилось, и его сняли с вилок и подали к столу. Оруженосцы служили им и наполняли золотые чаши вином. А когда они наелись до отвала, герой Герении Нестор сказал:

— Сыновья, пригоните пару коней с длинными гривами и горделивыми хвостами и запрягите в колесницу, чтобы Телемах мог пуститься в путь.

Они немедленно исполнили его приказ, и вскоре перед Нестором стала колесница, запряженная парой быстрых коней. Ключница принесла хлеб и вино из кладовых, и уложила в дорогу, вместе со снедью, достойной королей, баловней богов и судьбы. Телемах поднялся в блестящую колесницу, а капитан Писистрат, сын Нестора, встал рядом, взял поводья и хлестнул коней. Кони радостно вырвались из крутой цитадели Пилоса и понеслись по равнине, и весь день дуги опускались и подымались над их гривами.

Солнце село, и на дороги спустилась мгла. Они оказались в Фере, в дому Диокла сына Ортилоха, родного сына Алфея. Там они провели ночь и получили гостевые дары.

При первом появлении Зари на небе они запрягли коней и встали в пеструю колесницу. Они миновали гулкую галерею и выехали из ворот. Удар бича подстегнул коней, и те радостно помчались. Вокруг появились пшеничные поля, — признак приближения к цели: так быстро неслись чистокровные скакуны. Солнце вновь опустилось, и мгла поглотила дороги.

Песнь IV Менелай и Елена

Они прибыли в холмистый Лакедемон и подъехали к дворцу славного Менелая. Король пировал со своими многочисленными сродниками, празднуя сразу две помолвки — своего сына и несравненной дочери. Принцессу он выдавал за сына Ахилла, сокрушителя вражьих рядов, — они сговорились еще в Трое. После помолвки он отправлял ее в конном экипаже в высокую столицу мирмидонов, где правил ее суженый. А сыну Менелай дал в жены местную красавицу, дочь Алектора из Спарты. Его любимый единственный сын, отважный Мегапент, был рожден наложницей: боги заключили чрево Елены после рождения их дочери Гермионы, прелестной, как золотая Афродита.

Сродники и союзники славного Менелая весело пировали под высокими стропилами зала, а божественный менестрель играл им на лире и пел. Под звуки лиры в зале плясали два фигляра и кувыркались колесом между гостей.

Два путника, отважный Телемах и благородный сын Нестора, сдержали коней перед воротами дворца. Их увидал камергер короля, энергичный лорд Этеон, и не медля отправился доложить народному пастырю. Он подошел к королю и спросил:

— Любимец Зевса Менелай, у ворот стоят два странника, по виду потомки богов, люди королевской крови. Прикажи, распрячь ли быстрых коней, или послать к кому-нибудь на постой?

Рыжий Менелай заалелся от гнева и возмущенно ответил:

— Раньше ты не был таким дурнем, Этеон сын Боэта! Что за ребячий лепет ты несешь? Забыл, сколько раз нас принимали чужие люди, пока мы не вернулись на родину? Дай-то бог, чтобы больше не понадобилось! Немедленно распряги колесницу и приведи наездников на пир.

Этеон бросился бегом из зала, скликая по пути проворных лакеев. Они выпрягли потных коней, отвели их на конюшню и засыпали смесь зерна и белого ячменя. Колесницу они прислонили к полированному упору ворот, а наездников проводили в роскошные залы дворца.

Телемах и его спутник не могли поверить очам, глядя на окружавшее их великолепие. Им казалось, что дивные чертоги славного Менелая озарены сиянием солнца или светом луны. Порадовав взор, они прошли в полированные бани и искупались, а точнее, служанки выкупали их, умастили елеем и облачили в плотные туники и накидки. Затем они сели в кресла возле Менелая, сына Атрея. Служанка принесла воды в стройном золотом кувшине и полила им на руки, подставив серебряный таз. Она подвинула к ним полированный столик, а верная домоправительница поставила хлеб и снедь в радостном изобилии. Резавший мясо слуга подал им блюда с разными кусками мяса и поставил золотые чаши.