Одиссея Талбота - [17]

Казалось, что Карбури вдруг устал. Он уселся обратно в кресло.

– Не возражаете? – спросил он, закуривая и наблюдая, как дым поднимается к потолку. – Сейчас трудно объяснить молодым, каким чудом градостроения казались эти здания в сороковых годах. Футуристический дизайн, кондиционирование воздуха, скоростные лифты, рестораны с приличной едой. Скажу вам, что мы, англичане, чувствовали себя совсем неплохо. Но какой-то особой радости мы тогда все-таки не испытывали, так как все переживали за наш остров.

– Думаю, я понимаю, что вы хотите сказать.

Карбури кивнул и продолжал:

– Мы знали, что наша миссия в Америке очень важна. Мы, более тысячи человек, прибыли в Нью-Йорк, чтобы вести особую войну…

Он осмотрел большой кабинет, словно стараясь вспомнить, как он выглядел в то время.

– …чтобы, если говорить по правде, втянуть Америку в войну. Чтобы достать денег и оружие. Чтобы собирать разведданные, лоббировать, выпрашивать… Мы занимались не очень красивым делом. Некоторые называли нас «бойцы виски». Да, пили мы, пожалуй, многовато. – И он пожал плечами.

– Ваш вклад в победу остался в истории, – сказала Кэтрин.

Карбури снова кивнул.

– Да, его признали, но лишь недавно. Я прожил достаточно долго и дождался этого, а большинству из нас это не удалось. Такова судьба разведчика. – Он затушил сигарету. – Это предполагающий одиночество и полный разочарований путь служения своей родине. Вам так не кажется?

– Я адвокат. Это моя сестра Энн связана с разведкой.

– Да, конечно.

Карбури некоторое время смотрел куда-то в пустоту, и Кэтрин видела, что за спокойной внешностью скрывается буря эмоций.

– Когда я смогу увидеть эти материалы? – спросила она.

– Сегодня вечером.

– На сегодня у меня назначена встреча.

– Да, я знаю. Здание штаба Седьмого полка, столик четырнадцать. Я буду за тридцать первым со своими друзьями. Там мы с вами и договоримся о деталях передачи материалов.

– Где вы остановитесь, полковник?

– Как обычно, в «Ритц-Карлтоне».

– «Ритц-Карлтон» снесли.

– Неужели? – Он поднялся. – Придется поискать что-нибудь другое.

Он протянул ей руку, и она мягко пожала ее.

– Я прочитал дневник, и это, конечно же, очень серьезно. Вечером мы обсудим наши дальнейшие действия, – сказал Карбури.

– Спасибо за визит.

– Было очень приятно. Вы так же красивы, как и ваша мать, – он кивнул на фотографию на стене, – и подозреваю, что умны, подобно отцу. Спасибо за виски и еще раз простите, что не предупредил о своем визите заранее. Я приехал к вам прямо из аэропорта.

Провожая его до двери, Кэтрин подумала: «А где же его багаж?»

– Как вас можно найти до вечера?

– Боюсь, что никак. Звучит немного параноидально, но я веду себя очень осмотрительно.

– И я тоже.

– Очень хорошо. – Он развернулся, опять подошел к окну и стал всматриваться в происходящее внизу. Затем задумчиво произнес, обращаясь, скорее всего, к самому себе:

– Дела часто обстоят не так, как кажется, но всему есть логическое объяснение. Объяснение не всегда утешительное, но всегда логическое. Нам следует иметь это в виду в ближайшие дни.

Кэтрин открыла дверь. Карбури шагнул к ней, сказав:

– Теперь вы участник этой операции. Так что секретность, осторожность и благоразумие.

– Если вы на самом деле тот, за кого себя выдаете, а факты, изложенные в письме, соответствуют действительности, тогда спасибо, полковник. Если же вы не тот человек, то вам следует серьезно опасаться последствий.

– Всего хорошего!

Карбури улыбнулся и вышел.

Кэтрин прошла к столу и нажала на кнопку связи:

– Мистер Абрамс, не могли бы вы зайти ко мне, и побыстрее, пожалуйста.

Она сложила письмо леди Уингэйт и убрала его в карман своего шерстяного блейзера.

Тони Абрамс открыл дверь, ведущую в ее кабинет из библиотеки. Кэтрин взглянула на него, стоящего в дверном проеме, освещенного яркими лампами библиотеки. Высокий мужчина со смуглой кожей, черноволосый, с глубоко посаженными карими глазами. Он не признавал то, что Кэтрин называла юридическим костюмом от «Брук бразерс». Он носил только темные костюмы и белые рубашки, все совершенно однотипные. Галстуки, которые он часто менял, были всегда очень яркие, как будто благодаря им он старался не походить на директора похоронного бюро. Он был человеком сдержанным, двигался медленно и спокойно. Обычно они лишь перебрасывались парой слов, но между ними, тем не менее, сложились хорошие рабочие отношения.

Она кивнула на дверь.

– Англичанин. Фамилия Карбури. – Протянув Абрамсу карточку полковника, она продолжала: – Он только что ушел. Высокий, худой, седые усы, возраст около семидесяти. Будет спрашивать плащ в приемной. Идите за ним и выясните, пожалуйста, где он остановился. И сразу же позвоните мне.

Абрамс вернул ей визитку Карбури и молча ушел. Кэтрин медленно подошла к буфету и посмотрела на фотографию в серебряной рамке: майор Генри Кимберли, в офицерском кителе, но без фуражки, так что светлые волосы по-детски падают на лоб. Снимок был сделан на улице. Позади отца виднелась каменная стена. Ребенком она думала, что это какая-нибудь крепость, а теперь решила, что это, скорее всего, Бромптон-Холл.

Она взяла фотографию и стала разглядывать ее внимательнее. Глаза у отца, как и у нее, были большие и ясные. Ей вспомнилось то единственное хорошее, что ее мать говорила об отце: «Его глаза освещали всю комнату». Кэтрин посмотрела на подпись: «Моей маленькой Кейт. С любовью, папа». Поставив фото обратно на буфет, она налила немного виски в стакан с водой. Горлышко бутылки застучало о край стакана, когда она держала ее дрожащей рукой.