Одиссея Хамида Сарымсакова - [21]

Такие полеты не засчитываются как боевые. Но по трудности и ответственности они ничуть не легче боевых. И можете себе представить, читатель, что произойдет, если лидер вдруг потеряет ориентировку! Кругом скалистые сопки, да озера и болота. Местность однообразная... Таких дров можно наломать!

А в родной полк прибывают новые пилоты и штурмана, взамен погибших и убывших по ранению. Надо новичков в строй вводить, учить полярному уму-разуму, как когда-то и их, Акулинина и Сарымсакова, полярные ветераны учили. И все это, так сказать, без отрыва от боевой работы. Надо бомбить, вести разведку, фотографировать, отбиваться от «мессеров»...

Девятого сентября Хамида вновь вызвали в штаб полка. Майор (тот самый, строгий и хмурый) говорит ласково: Прибыл полк Пе-3. Истребители-перехватчики. Они сухопутчики. Над морями-океанами не летали. А задание серьезное. Командование Северным флотом имеет сведения, что два или три немецких эсминца проникли в арктические воды, за семьдесят пятую параллель. Вот товарищи из нового полка Пе-3 и обратились к нам, мол, одолжите толкового штурмана. Майор Сыромятников назвал вашу фамилию. Доверие!

Хамид покосился на свои четыре нарукавные нашивки старшины. Сказал с сомнением в голосе:

— Так ведь распоряжаться придется. Там пилоты в чинах...

— Полетите парой. Старше капитана нету. Два капитана. А распоряжаться... Знаете, как в древности ученик говорил учителю: «Побей, но выучи!» Рукоприкладствовать, конечно, не рекомендуется, — начштаба улыбнулся своей шутке, — но учить нужно. Оба капитана командиры эскадрилий. Они сами просят.

Пе-3 понравился Хамиду. Модификация Пе-двойки. Не случайно его сперва конструктор Петляков конструировал как ВИ-100, высотный истребитель. Моторы повышенной мощности. Крупнокалиберные пулеметы Березина и пушка ШВАК. В хвосте вмонтирован пулемет, из которого можно открыть огонь по прицепившемуся к хвосту «мессеру» или «фокке-вульфу», правда, огонь не прицельный, отпугивающий. Потому и прозвали летчики этот пулемет «пугачом». Вместо стрелка-радиста дополнительный бак с горючим. Изрядно, значит, увеличена дальность полета. И скорость истребительская — свыше 500 километров в час!

Капитан Виктор Стрельцов, командир эскадрильи Пе-3, голубоглазый шатен с орденом Красного Знамени на выцветшей защитного цвета гимнастерке, встретил Хамида приветливо.

— Подучи нас маленько, старшина, — сказал он, пожимая руку штурману. — Мы ведь сухопутчики. Все с азов начинать надо.

И сразу же исчезла скованность. Хамид рассказал о специфике полетов над морем вообще и в Баренцевом — в частности. Объяснил простейшие приемы ориентирования над открытым морем, если, скажем, начнет «играть» компас. Как на глазок определить скорость движения вражеских кораблей, другие хитрости.

— Ну а лучший учитель — практика, товарищ капитан.

Баренцево море в этот день походило с высоты на кипящую ртуть. Небо хмурилось. Хамид, сидя позади и чуть справа летчика на своем откидном сиденьи, наблюдал за сухопутным капитаном. Тот вроде держался нормально, пытался даже шутить. А лицо напряженное, какое бывает у курсантов, впервые выполняющих самостоятельный полет. И еще — инстинктивно, того не замечая, стал набирать высоту.

— Какое впечатление, товарищ капитан? — спросил Хамид.

— Нормальное. Только вот все кажется будто мотор барахлит. А вообще-то здорово! Ни разу до этого не приходилось летать «курс ноль».

— Ползем по меридиану, прямо к полюсу. Скоро вам предстоит, товарищ капитан, принимать поздравления.

— С чем?

— Потерпите немного, узнаете.

Хамид занялся штурманской линейкой, полетной картой. Некоторое время спустя торжественно объявил:

— Поздравляю вас, товарищ капитан!

— Да с чем же, с чем?

— Только что проскочили шестьдесят шесть градусов тридцать две минуты северной широты.

— Ну и?..

— Мы в Арктике. Можете теперь считать себя арктическим летчиком-истребителем.

— Вот здорово! — вырвалось у капитана. — Полетаем теперь вправо, влево по этому случаю? Приказано ведь искать фрицевы «калоши».

— Извините, товарищ капитан, но я не советовал бы пренебрежительно называть немецкие корабли — и боевые, и транспорта — «калошами». Очень больно кусаются. Даже самый замухрышистый сторожевик, если пренебрежительно к нему отнестись, таких бед понаделает! Корабельная зенитная артиллерия у немцев бьет довольно точно.

— Ну, старшина, — шутливо произнес летчик и попытался улыбнуться. — И так летишь, как Баба-яга на метле, еле душа в теле, а ты еще запугиваешь.

— Предупреждаю.

— Понятно. Так что, может, восвояси, а? Уж больно муторно мотаться над Ледовитым океаном. Я холодной воды боюсь.

— Скоро привыкнете. А нам еще лететь и лететь. За семьдесят пятую параллель. Высота пять тысяч метров — оттуда обзор замечательный. Дойдем до точки разворота, походим параллельными курсами — и назад, домой.

— Ладно. А как ведомый наш поживает? Что-то помалкивает.

— Выполняет приказ — радиомолчание. А летит, — словно его веревочкой к нам привязали.

Пе-3 стал набирать высоту. Яркое солнце сияло в светло-голубых небесах. С такой высоты арктические воды отливали потемневшим алюминием. Вдали раскинулось белоснежное бесконечное поле пакового льда. Глубоко внизу, по левому борту, радужно поблескивали две остроконечные льдинки.