Одиссея - [9]

Все расхищают они. И нет уже мужа такого

В доме, как был Одиссей, чтобы дом защитить от проклятья.

Мы ж не такие, чтоб справиться с этим, и даже позднее

Жалкими будем мужами, способными мало к отпору.

О, защитил бы и я, когда бы лишь силу имел я!

Дело творится, какого терпеть уж нельзя! Безобразно

Гибнет мой дом. Неужели самих это вас не приводит

В негодованье! Тогда постыдитесь хотя бы соседей,

Окрест живущих! Побойтесь хотя бы богов, чтобы в гневе

Не обратили на вас же они этих дел недостойных!

Зевсом, владыкой Олимпа, я вас заклинаю, Фемидой,

Что распускает собранья народа и их собирает, —

Милые, вас я молю: перестаньте! И дайте мне горем

В уединеньи терзаться! Красивопоножным ахейцам

Не причинил ли, враждуя, обиды какой мой родитель,

И за нее вы, враждуя, обиды теперь мне творите,

Этих людей поощряя? Мне было бы лучше, когда бы

Сами поели вы все, что лежит у меня и пасется.

Если бы вы все поели, то скоро пришла б и расплата.

Мы бы по городу стали ходить, приставая к вам с просьбой

Вещи назад возвратить, пока б вы всего не отдали.

Нынче же сердце вы мне безнадежным терзаете горем!»

В бешенстве так он воскликнул и скипетр бросил на землю.

Хлынули слезы из глаз. И жалость народ охватила.

Все остальные безмолвно сидели, никто не решался

Дерзко-обидное слово в ответ Телемаху промолвить.

Только один Антиной, ему возражая, воскликнул:

«Что говоришь ты, надутый болтун необузданно буйный,

Что нас порочишь? Желаешь пятном замарать нас позорным.

Не женихи пред тобою ахейские здесь виноваты, —

Мать виновата твоя, безмерно коварная сердцем!

Третий кончается год и уж скоро наступит четвертый,

Как у ахейцев в груди она дух бесконечно морочит.

Всем надежду дает, обещается каждому порознь,

Вести ему посылает, в уме же желает иное.

Кроме того, против нас и другую придумала хитрость:

Ткань начала она ткать, станок у себя поместивши, —

Тонкую, очень большую и нам объявила при этом:

— Вот что, мои женихи молодые (ведь умер супруг мой),

Не торопите со свадьбой меня, подождите, покамест

Савана я не сотку — пропадет моя иначе пряжа! —

Знатному старцу Лаэрту на случай, коль гибельный жребий

Скорбь доставляющей смерти нежданно его здесь постигнет, —

Чтобы в округе меня не корили ахейские жены,

Что похоронен без савана муж, приобретший так много. —

Так говорила и дух нам отважный в груди убедила.

Что ж оказалось? В течение дня она ткань свою пряла,

Ночью же, факелы возле поставив, опять распускала.

Длился три года обман, и ей доверяли ахейцы.

Но как четвертый приблизился год и часы наступили,

Женщина нам сообщила, которая все это знала.

За распусканием ткани прекрасной ее мы застали.

Волей-неволей тогда ей работу пришлося окончить.

Слушай же! Вот что тебе, Телемах, женихи отвечают,

Чтобы и ты это знал и все остальные ахейцы:

Мать отошли и вели, чтобы шла за того, за кого ей

Выйти прикажет отец и самой ей приятнее выйти.

Если ж ахейских сынов и впредь раздражать она будет,

Гордая теми дарами, какие Паллада Афина

Ей в изобильи дала, — искусством в прекрасных работах,

Разумом светлым и хитрой смекалкой, — такою, которой

Мы и у древних не знаем ахеянок пышноволосых,

Будь это Тиро, Микена в прекрасном венце иль Алкмена.

Нет, ни одна не смогла б между них с Пенелопой сравняться

Хитростью! Нынче, однако, ей хитрость ее не поможет.

Будут они поедать и запасы и скот твой, покуда

Станет упорствовать в тех она мыслях, которые в грудь ей

Боги влагают. Себе она этим великую славу

Может добыть, но тебе лишь потери большие доставит.

Мы ж не вернемся к делам и к невестам другим не поедем

Раньше, чем по сердцу мужа она не возьмет средь ахейцев».

И, возражая ему, Телемах рассудительный молвил:

«Как же бы из дому выгнать я мог, Антиной, против воли

Ту, что меня родила и вскормила! Отец мой далеко,

Жив или умер, — не знаю. Придется немало платить мне

Старцу Икарию, если к нему мою мать отошлю я.

И от отца пострадать мне придется. И грозно отплатит

Мне божество, если вызовет мать моя страшных эринний,

Дом покидая. К тому ж я и славой покроюсь худою.

Нет, никогда не отважусь сказать ей подобного слова!

Если же это не нравится вам и в гнев вас ввергает, —

Что же! Очистите дом мой! С пирами ж устройтесь иначе:

Средства свои проедайте на них, чередуясь домами.

Если ж находите вы, что для вас и приятней и лучше

У одного человека богатство губить безвозмездно, —

Жрите! А я воззову за поддержкой к богам вечносущим.

Может быть, делу возмездия даст совершиться Кронион!

Все вы погибнете здесь же, и пени за это не будет!»

Так говорил Телемах. Вдруг Зевс протяженно гремящий

Двух орлов ниспослал с высоты, со скалистой вершины.

Мирно сначала летели они по дыханию ветра,

Близко один от другого простерши широкие крылья.

Но, очутившись как раз над собранием многоголосым,

Крыльями вдруг замахали и стали кружить над собраньем,

Головы всех оглядели, увидели общую гибель

И, расцарапав друг другу когтями и щеки и шеи,

Поверху вправо умчались — над городом их, над домами.

Все в изумленье пришли, увидевши птиц над собою,

И про себя размышляли, — чем все это кончиться может?

Вдруг обратился к ним с речью старик Алиферс благородный,

Масторов сын. Средь ровесников он лишь один выдавался