Одиссей Фокс - [25]

— Каков был вопрос и каков верный ответ?

— Каковы действия правителя в случае, если нам объявлена война, например, цедарами, мой лорд, — ответил учитель. — Ответ: ввести военное положение и собирать совет доверенных лордов.

Оберон Ривендаль усмехнулся.

— Пожалуй, для шестилетнего мальчика ваш вопрос и ответ понятнее и содержат больше смысла, чем мой.

— Мой лорд, — поклонился учитель.

— Папа, но это несложно, когда ты объяснил! Теперь я понял.

— Значит, теперь ты знаешь.

— Папа, знаешь что?.. — он поднялся на цыпочки к уху сидящего отца и сказал тихо, чтобы учитель не слышал. — Я тебя люблю.

Карие глаза человека-горы, суровые и властные по праву рождения, потеплели.

— И я ужасно тебя люблю, — не прячась, ответил он, прижимая к себе сына и ощущая его маленькую фигурку, полную живости и тепла.

*

Человек в стеклянных объятиях черноты не дышал, его сердце не билось, время остановилось. Он вбирал в себя звёзды и слышал их пылающие голоса.

*

— Что это, папа?

— Посмотри.

Оберон положил в его ладони гладкий чёрный шар.

— Папа, там звёздочка внутри!

— Да. Иногда она горит сильнее. Мы называем её Глаз древних.

— Глаз? — удивился Одиссей. — Чей-то глаз? Он потерялся?

— Мы думаем, что его здесь оставили.

— А зачем?

— Для нас. Но мы не знаем, зачем.

— И что он делает?

— Я пытался понять это долгие годы. А до того моя мать, а до неё твой прадедушка. Наши прародители нашли этот глаз на Ольхайме в первый день колонизации. Он лежал в пустом храме, единственном рукотворном строении на совершенно дикой планете. И когда твой прадедушка взял его в руки, остальной храм рассыпался в пыль, и от него не осталось никаких следов.

— Ух ты. А почему?

— Потому что храм выполнил свою цель. Дождался, пока придём мы и заберём этот глаз.

— И кто нам его оставил?

— Древняя раса, которая вымерла двести двадцать тысяч лет назад.

Одиссей сделал большие круглые глаза, засмеялся, и катал шар по ладони, играя с ним.

— Папа, а знаешь…

— Что?

— Он как будто хочет быть мой. Смотри, как лежит.

Шар лежал посередине ладони мальчика и не двигался, даже когда тот наклонял руку в одну сторону, в другую. Лицо Оберона неуловимо изменилось, дрогнуло то ли в горести, то ли в радости.

— Да, — ответил он. — Те, кому суждено им владеть, сразу чувствуют это. Я сразу почувствовал, а мои братья и сёстры нет.

— А мама?

— И мама тоже сразу поняла. А я, когда это увидел, убедился.

— В чём?

— Что это она моя будущая жена и мать моих будущих детей.

— Папа… но ты загоревал! Разве ты не рад, что этот глаз и для меня?

Лорд-хранитель помолчал.

— Рад, потому что ты мой наследник. Но боюсь, что однажды этот глаз станет причиной опасности.

— Какой?

— Что за ним придут те, кто сможет его забрать.

— А мы им не отдадим. Мы победим их, как победили геранский флот!

— Мы не всех сможем победить, сын, — тяжело ответил отец. — Но я хочу, чтобы ты взял глаз древних. Отныне ты будешь носить его. Никогда с ним не расставайся, никому о нём не рассказывай и не показывай.

— Хорошо, папа! Но что, если его увидят? Ты будешь меня ругать?

— Он обладает силой незаметности. Его не различает читающее поле или волновой скан, на него не среагируют развед-боты и контуры безопасности. Его нет ни для какой техники, он словно невидимка. И даже если кто-то чужой будет смотреть на глаз древних в упор, он его не заметит. Как будто его нет.

— Получается, его видят только те, кто должен носить?

— Да. И те, чьё внимание ты сам обратишь на глаз, кому ты сам его покажешь. Поэтому запомни: не показывай его никому.

— Я понял, папа. То есть, я исполню твой приказ, мой лорд.

Оберон вздохнул, и его рука невесомо коснулась плеча сына.

— А ты расскажешь мне, для чего мы скрываем этот глаз и для чего его носим?

— Расскажу, но потом. Когда ты станешь старше.

— А почему не сейчас?

— Потому что сейчас тебе рано знать. Просто носи его. Привыкай.

*

Сайны, дети прошлого, облетели всю галактику и оставили лишь на нескольких планетах свои знаки. Их храмы рассыпались в прах, когда кто-то находил их дар. Но за три поколения Ривендалей и за годы, прожитые самим Фоксом, люди не нашли ответа: почему и для чего сайны оставили на их планете своё наследие.

Отец знал что-то ещё, и не успел рассказать ему. Долгие годы Одиссей не имел никакой возможности узнать, что именно — до тех пор, пока не нашёл сердце сайн.

«Неужели это возможно?» Подумал Фокс. «Неужели сердце позволит мне обратиться в прошлое и прочитать тайну отца?»

Тьма сжималась и душила его, но вдалеке светили мириады звёзд. Он был не один против тьмы и забвения, повсюду в космосе мерцала надежда.

*

— Готовьте врата!

Люди кричали и сновали вокруг в спешке, ветер ревел, оглушительно сбивая с ног. Родной мир, всегда красочный и безмятежный, сейчас был накрыт багровой пеленой, казался чужим и неправильным. Вражеские корабли, огромные, как города, темнели на небе расплывчатыми тенями сквозь планетарные защитные поля. Они медленно сближались, словно куски брони, сползающиеся над столицей Ольхайма.

— Экзодиус Рексат: ниспровержение крови. Сим отрекаю тебя, Одиссей Ривендаль, от имени твоих предков, сим отрицаю тебя, Одиссей Ривендаль, от отца твоего и матери твоей. Более нерождён ты в семье меча и льна. Более не являешься ты наследником права. Отступи!