Одинокий мститель. Убийство в госдепартаменте. - [3]

— Можете забирать его, — сказал высокий мужчина в черном пальто, появившийся откуда-то из глубины квартиры.

— Минуточку, — произнес Бэньон. Человек в черном пальто ему не был знаком, но он догадывался, что это детектив с девяносто восьмого участка. — Мы из отдела по расследованию убийств.

Человек, к которому он обратился, улыбнулся:

— Впустую потратили время. Для вас здесь нет ничего интересного. Моя фамилия Каррет, детектив с девяносто восьмого.

Бэньон представился.

— Слышал о вас, — продолжал Каррет, не переставая улыбаться. Он оглядел Бэньона с головы до ног, потом прошелся взглядом от плеча до плеча. — Мне говорили, вы не мелкой породы. Теперь я в этом убедился.

К высказываниям о своем росте и могучей фигуре Бэньон давно привык, и каких-либо эмоций — положительных или отрицательных — они у него не вызывали. Он намного перерос своих товарищей уже в старших классах школы и даже в футбольной команде физически превосходил всех. Ответив Каррету улыбкой, он спросил:

— Как дела?

— Он здесь, взгляните, — сказал Каррет, проходя в дверь с правой стороны передней.

Покойник боком лежал на полу перед письменным столом возле зашторенного окна. Встав на колени, Бэньон внимательно осмотрел рану в виске и револьвер в правой руке Тома Диэри.

Рана показалась ему безобразной, а у никелированного револьвера тридцать восьмого калибра бросилась в глаза черная рукоятка. Несколько секунд Бэньон стоял неподвижно, оглядывая комнату, откладывая в памяти детали обстановки. В комнате находился письменный стол, для лучшего освещения повернутый под углом к окну. На нем стояли портативная пишущая машинка и наполовину заполненный бумагами деревянный ящик для корреспонденции. Один угол комнаты был занят удобным предназначенным для чтения креслом, возле которого стоял торшер. На стене напротив висели книжные полки, а чуть выше — несколько гравюр. Бэньон обратил внимание на большую стеклянную пепельницу, стоявшую около пишущей машинки. Комната была уютной, удобной и для отдыха, и для работы. Подобную роскошь в небольшой городской квартире мог позволить себе лишь бездетный мужчина.

— Похоже, он стоял на коленях, когда стрелял себе в висок, — сказал Каррет, наклоном головы указывая на тело. — Я имею в виду его скрюченную позу.

Бэньон проверил окно и убедился, что оно заперто. Потом снова прошелся взглядом по помещению.

— Где миссис Диэри? — спросил он.

— В гостиной.

— Что она говорит?

— Сказала, что он пришел домой после обеда. Она в это время была на кухне, мыла посуду, потом прошла в гостиную послушать радио. Примерно через полчаса услышала выстрел. Вбежав в комнату, увидела его в том положении, что сейчас.

— Записки он не оставил?

— Не оставил ничего.

Сдвинув шляпу на лоб, Бэньон сел за письменный стол. Он бегло просмотрел бумаги в ящике для корреспонденции. Там были в основном счета, несколько реклам торговых фирм и записка от приятеля из Хэшвилла, датированная предыдущей неделей. Приятель, Морт Чемберлен, извинялся за поздний ответ на письмо, полученное четыре месяца назад. Он был занят служебными и семейными делами, хотя, как он шутливо признавался, истинной причиной была, вероятно, лень. Больше ничего существенного в письме не содержалось. Письмо производило впечатление тщетной попытки сохранить хотя бы видимость былой дружбы, которая по существу прекратилась уже давным-давно.

— Я же говорю, вы зря потеряли время, приехав сюда, — сказал Каррет.

— Пустяки, ничего страшного, — ответил Бэньон. — Что думает о причинах самоубийства миссис Диэри?

— Говорит, в последнее время он плохо себя чувствовал и это беспокоило его, — сказал Каррет.

— Что ж, наверное, это и есть ответ на мой вопрос, — сказал Бэньон. Он внимательно проверил содержимое ящиков письменного стола, не в поисках чего-либо конкретного, а следуя своей обычной методике проведения следствия. Ему удалось обнаружить два страховых полиса, каждый на пять тысяч долларов, на имя Мэри Эллен Диэри, корешки двух чековых книжек — записи в них были сделаны аккуратным мелким почерком, а также конверт с циркулярами полицейского департамента, в которых разъяснялись правила начисления пенсий, расчет рабочего времени и прочее. В столе лежала также картонная коробочка с вырезками из газет, несколько карандашей и другие канцелярские принадлежности. Больше там ничего не было. Бэньон задвинул ящики, предварительно разместив вещи в том же порядке, что и прежде, потом встал и подошел к книжным полкам. В большинстве своем там стояли книги по истории, биографии выдающихся людей, романы Вальтера Скотта и Диккенса.

Одна полка была заполнена изрядно потрепанными путеводителями. Достав пару брошюр, он начал перелистывать страницы, пытаясь сообразить, что больше всего привлекало Диэри. На полях путеводителей покойный оставлял карандашные пометки, и Бэньон почувствовал, как мгновенно вырос его интерес к книгам. Ничто с такой полнотой не характеризует человека, как откровенная импульсивная реакция на прочитанное. К сожалению, замечания Диэри были слишком общего характера. Описание корриды он прокомментировал одной короткой фразой: «Не для меня!», а вульгарные эротические скульптуры из Помпеи вызвали у него следующее замечание: «Словно подглядываешь в замочную скважину на голых баб!»