Одинокий колдун - [31]
Она не подпускала к себе мужиков, каждого знала не первый год, и всех считала пустозвонами. Молчанка тоже пила и ела в одиночестве, причем ела так много, что Фелиция в какой-то момент умилилась — ах ты, малютка голодненькая! Подсела к диковатой малютке, приобняла за плечи и застыла в столбняке: проворные, жесткие, как стальные скобы, пальцы Молчанки мгновенно залезли к ней под свитер и содрали чашечки лифчика с груди...
Фелиция никак не могла понять, что она чувствует, а тем более — заставить себя что-то предпринять, вспылить или самой проявить нежность и ласковость, налиться истомой. Вяло и боязненно следила за действиями Молчанки, а какой-то яд, неспешный, приторный, все-таки растекался по ее телу. Молчанка повалила ее на спину, одним рывком задрала на ней юбку, чуть ли не на голову (любимую, единственную приличную юбку!). Фелиция тут рассердилась, попыталась оправиться и скинуть с себя девчонку. Но та крепкими властными ладошками ухватила ее за щиколотки, рывком раздвинула ноги, так что чуть не стукнула хозяйку по лбу ее собственной коленкой. И взгромоздилась между бедер Фелиции, с каким-то глухим стуком, надавив чем-то крепким и острым до боли, как будто вместо лобковой косточки у нее был маленький мужской член. И закачалась на распластанной беспомощной Фелиции, быстрее и быстрее, опрокинув назад голову с задранным к потолку ртом, не издавая ни звука. Очень быстро кончила, ухнула, вскочила с Фелиции и отошла в угол, села там маленьким комочком. А Фея осталась брошенной на обозрение, холод и позор, лишь на полпути к собственному кайфу... Плохо соображая, поднялась, закуталась в одеяло, спихнула гогочущего парня с кровати, сама улеглась там.
— Что, не дала кончить? — громко заметила Герла. — Она такая, самая распоследняя из всех стерв. Подожди маленько, я тебе помогу. Вот спою, разгоню всех этих мудаков и утешу.
Герла нащипывала на струнах какой-то медленный мотивчик и пела:
Сперва Фелиция, завернувшись с головой в одеяло, слушала с легким отвращением, но под конец песни, когда голос Герлы налился злобой, криком, хрипом, сама Фелиция вдруг вспомнила мужа, вспомнила мужиков, на которых обламывалась, и возненавидела их всех. И тех, кто пил в ее комнате, хохотом и хлопками приветствуя песню Герлы.
Фелиция вскочила с кровати, принялась пинать и выталкивать из комнаты мужиков. Тем же занялась Герла. Никто не сопротивлялся, но у многих отказывали ноги, и люди валились в коридоре, мордами к двери в комнату Фелиции. Она заперлась. Молчанка перелезла на опустевшую постель, развалилась и храпела, не потрудившись раздеться.
Звенели на полу, перекатываясь, пустые и недопитые бутылки, остро пахли разрезанные луковицы и селедка; огрызки на газетах заполнили собой весь пол. Какая-то дрянь успела незаметно наблевать в углу за шкафом.
— Нда, стремная атмосфера, — огляделась Герла. — Наплюй на это. Я с утра суну пятерку уборщице, пусть помоет и приберет все.
Она бережно упаковала гитару в кожаный чехол.
— Чье это ты пела? — спросила Фелиция, ее все еще знобило, пришлось плеснуть в стакан водки и выпить.
— Что, не понравилось? Или прохватило? Я не мастерица насчет стишков, но иногда хочется такое спеть, свое, настоящее... Ты лучше не хули мою песенку, а то я тебя потом обижу, — пригрозила с ухмылкой Герла.
— Нет, меня как раз прохватило, как ты выразилась. Впечатляюще, — сказала Фелиция.
Она сидела и ждала, когда водка ее согреет. За окном чуть-чуть светало. Герла подошла, потянула за руку, заставила встать.
— Ладно. Я тебе кое-что обещала. Пошли в душ, помоемся на пару, себя заодно потешим. Тебе в новинку?
— Отчасти, — туманно ответила хозяйка, но за ней пошла.
В душе они мылись и возились долго, часа два. Голые, усталые, но довольные вернулись в комнату, в обнимку упали и заснули.
Проснулась Фелиция одна. В комнате было холодно и чисто. Перед ней стояла Герла, одетая в дорогу и с гитарой на плече.
— Я ухожу, рыбонька. Дела у меня в городе. Вряд ли вернусь в ближайшие дни, но ты жди и верь. Молчанка почему-то решила с тобой пожить, понимаешь ли, понравилась ты ей. Приворожила, сука такая! — Герла рассмеялась.
Фелиция глянула на вторую кровать — Молчанка вовсю еще спала. Ее короткие светлые волосы рассыпались на подушке.
— Когда она успела тебе об этом сказать?
— Молчанка не говорит, дура ты такая. Я нутром чую, что ей в данное время требуется. Поживи с ней, тоже чуять будешь. Прощай, а с ней ты поосторожней, вообще-то...
Герла склонилась и грубо, по-мужски поцеловала Фелицию — ее длинный язык с черным налетом никотина какое-то время ощупывал десны и зубы студентки. Затем выпрямилась, махнула хвостом волос, подкрашенных хной, и ушла, хлопнув входной дверью.
Поздним вечером Фелиция вернулась на Литейный, в квартиру Гаврилы Степановича, где ее терпеливо ждал больной Егор. Из общаги она ушла почти сразу же за Герлой, боялась оставаться наедине с Молчанкой. В институт не поехала, на занятия было начхать, не то настроение, а репетиций у Петухова в этот день не было. Шаталась, ждала, когда пройдет похмельный стук в голове. Сильный леденящий ветер помог справиться с недомоганием. Еще она пыталась разобраться в себе, понять, что и зачем происходит с ней. Но бросила разбираться, решив почему-то, что все это в кайф, все эти поразительные люди и приключения. И ей стало весело.
…Страшная и мерзкая, не для нормальных людей затея. Но именно ее предложили долбанные аналитики из теплых кабинетов с компьютерами и прочей ерундой. Отправлять людей в одиночку, автономно на поиск… Но посланные погибали. Двоих нашли еще живыми, оба обмороженные и свихнутые от страха или мучений. Почти кандидаты в новые Черные Альпинисты… Вниманию читателя предлагается «крутой» криминальный роман молодого, но безусловно талантливого писателя Юрия Ищенко.