Одинокий друг одиноких - [32]

Любая компания, от случайных попутчиков до семьи, от группки подростков до партии, от своры преступников до правительства — являет собой закрытое учреждение, куда посторонним вход воспрещен. Только по пропускам…

Любая общность по любым признакам разделяет Жизнь на чужих и своих.

Дома у меня одно время жила пара хорьков-самочек, сестрицы одного помета. Очаровательные маленькие бестии, полные дикой энергии, бесстрашные, ловкие, быстрые и кусачие, они быстро установили в доме свое террористическое государство в государстве, запугали всех; и двух нетрусливых кошек, и громадного пса, которому каждую сестричку бы на один зуб и поминай как звали, — бедняга Дзен шарахался от нахальных кусак-разбойниц, как от ядовитых змей. Гостям проходу не давали, мне доставалось тоже…

Ошибка наша была в том, что мы из гуманных соображений взяли в дом сразу двоих этих девиц, чтобы им повеселей было друг с дружкой, и позволили им замкнуться в своей родственной компашке, образовать маленький клан — свое «мы», по отношению к коему вся прочая публика в доме, включая хозяев, оказалась посторонней, подлежащей употреблению и того не более.

Поэтому-то они и не приручались, а оставались воинственными дикарками.

Прирученные хорьки ведут себя по-другому — общительные, мирные, ласковые, понятливые, послушные, хотя никогда ни перед кем не заискивают и никого не боятся.

Но чтобы эти гордые смельчаки приручались, им нужно сперва почувствовать себя одиночками — тогда заработает программа поиска семейно-стайного МЫ, и все домашние станут для них своими.

Очень похоже на то, что происходит, например, с цыганами. Внутри своих родоплеменных кланов это одни существа, если выходят из них — другие…

Когда в семействе нашем вот-вот должен был появиться сынок Даня, хорькушек наших мы вынуждены были, к великому сожалению и облегчению, отдать в другие руки. У новых хозяев, опытных хорьководов, сестрицы моментально освоились и нашли того, кого безуспешно пытались, достигнув половой зрелости, обрести друг в дружке, а именно мужа. Накинулись на свободного молодого самца и дружно потащили его в гнездышко!..

Наподобие того, как ионы, заряженные кусочки молекул, соединяясь, образуют устойчивое вещество, слившиеся одинокие Я образуют «мы», защищенные от внешних проникновений. Попробуй разъедини друзей или любовников. Пока единства такие не распались изнутри, никакая сила извне их не разобьет — разве лишь та, которая, подобно ионизирующим излучениям, сделает хотя бы одно из бывших одиночеств снова одиноким.

Классический пример психологического «ионизирующего излучения», разбития «мы» — поведение Яго из шекспировского «Отелло». Вопреки расхожему кривочтению, к ревности этот сюжет прямого отношения не имеет — как сказал Пушкин, «Отелло не ревнив, он доверчив». («Ах, обмануть меня не трудно, Я сам обманываться рад» — он же, Пушкин, уже о себе.) Манипулятор Яго режиссирует в сознании простодушного мавра убеждение в том, что любимая его предала, что он ОДИНОК и что только он, Яго, понимает его одиночество и готов помогать… Не ревность, а одиночество сделало Отелло убийцей.

Я твой зов засыплю солью клавиш.

Ты меня сегодня не оставишь.

Ты меня когда-нибудь поймешь.

Пусть измена с шорохом змеиным

уползет в поджилки пианино,

пусть сразятся музыка и ложь.

Каждый звук любимым делом занят,

широко закрытыми глазами

озирает двойственность твою.

Каждый звук как пуля в сердце ляжет.

Музыка ни слова мне не скажет,

если я кого-нибудь убью.

Мертвенный оскал безумных бдений.

Медленные вскрики привидений

Жилки мстят непрожитые дни,

пьянствуют сухие океаны,

стонут неполученные раны,

и одна мольба: повремени…

беспредел как норма любви

Понятие, не так уж давно перекочевавшее в нашу обыденность из уголовной среды.

Беспредел — это когда совсем никаких законов и правил, когда произвол полнейший, когда жестокость и подлость ничем не ограничиваются, когда одни позволяют себе все, а другие все вынуждены терпеть.

Для любви это понятие в самый раз. Любовь — беспредел и есть. Беспредел природный.

По своему праву любовь и должна властвовать над существом, охваченным ею, ибо имеет в виду всежизненную сверхцель, постичь которую одиночному существу не дано.

Как звери не знают отпущенной им долей сознания, зачем их тянет друг к другу, не проникают в смысл с ними происходящего, а повинуются лишь могучим безотчетным инстинктам, так точно любящие и при самом ясном уме не в состоянии подняться в надуровень переживаний и событий, творимых любовью.

Есть только сама любовь и сознание любви, точней, жалкие полицейские версии сознания относительно любви. Есть попытки сопротивления любви и управления ею — с предсказуемо-непредсказуемыми результатами.

Никакому однозначному толкованию и нацеленному управлению не поддается любовь.

И вот незадача, от сверхцели продления рода любовь человека оторвалась, а сверхцель надуровневая забивается эгоизмом, животным собственничеством, рыночной социальщиной. Неприкаянная, между небом и землей, шастает уголовница-любовь и творит беспредел.

сонет посвящения

Я посвящаю в Высший Сан тебя

во имя звезд и демонов скитальцев.