Одинокий дракон - [6]

Приехали. Осторожно переношу столб с Лирочкой в прихожую. Притворяется, что в обмороке, глаза закрыты, а мышцы играют, пытается на столбе поудобней устроиться. Ну, притворяйся дальше. Аккуратно обкусываю столб там, где вбит костыль. Освобождаю цепь ручных кандалов. Теперь — где прибиты ножные?

Вжжих!

Уй, как больно!!! Цепью по носу!

Вжжих!

Еле успеваю отдёрнуть голову, цепь лязгает по полу. Пробую лапой нос — идёт кровь. Девчонка уже сидит, смотрит волком. Цепь отведена назад, приготовлена для удара.

— За что?

— Ты женщину убил. Не отпирайся, я слышала. Вот её кровь на мне!

Молодец, артист. Ты просто Станиславский. Если первый ряд не заметил обмана, галёрка наверняка во всё поверила. Доказывай теперь, что ты не верблюд.

Иду в мастерскую, беру топор, клин, подумав, добавляю к ним клещи самого большого размера. Возвращаюсь, меняю голос на женский.

— Неправда твоя, девочка! Кого угодно спроси, любой скажет, это ты кричала, когда дракон тебе голову откусывал. — И своим голосом: — А кровь на тебе — моя!

Толкаю к ней по полу инструменты. Немая сцена. Закрой рот, язык простудишь. Говорят, дети самые послушные, когда провинятся, чувствуют вину и хотят исправить. Сейчас ты у меня будешь чувствовать вину. Выбираю место и сажусь к Лире спиной. Демонстративно. Всё равно я её в зеркале с ног до головы вижу. Облизываю и ощупываю лапой нос. Он уже не болит, но ей это знать не обязательно. Может, сесть в позу роденовского Мыслителя? Нет, тогда в зеркале только пол отразится. Ложусь, подпираю лапой голову и тайком наблюдаю. Господи, она мне сейчас топор изуродует! Кто же цепь на каменном полу рубит? Клещи на что? Опять ощупываю нос. Заметила! Догадалась клещи взять. Внимание, самое интересное! Освободилась, идёт на контакт. Клещи зачем? Положила. Умница! Подходит, берёт меня за верхний клык, вытирает мой нос своим вонючим рукавом — подтиралась она им, что ли? — ой, сейчас чихну! И звонко чмокает в нос. Отдёргиваю голову. А-а-а-пчхи! Облизываю поскорей нос. А-а-а-пчхи! Контакт налажен. Но этот грязный рукав я тебе не прощу! Сейчас ты сама им утрёшься. Высовываю язык и облизываю ей физиономию. Всю. За два раза.

— Ой, мастер Дракон, ой не надо, что вы делаете!

Ага, утирается! Интересно, что лучше, сэр Дракон или мастер Дракон.

— Зачем же ты с ними поехала?

— А они не знали, что меня ведьмой обвинят. Тогда даже церкачи ещё не хотели меня убивать. Сэр Деттервиль хотел меня в жёны взять, а земли бы они между собой поделили. Но сержант и солдаты и этого не знали. Они меня леди Тэрибл называли, честь отдавали — смешно было. Для меня белую лошадь привели. Отдельную палатку ставили. И все вдесятером в мужья набивались. Даже женатые.

— И сержант?

— Сержант удочерить предлагал. Так и говорил: «Леди Тэрибл, давайте я вас удочерю. Если только моя грымза возражать не будет». И так до самого Литмунда. Впереди знаменосец, за ним я на белой лошади, а за мной — десять человек. Все в полном вооружении, весёлые, оружие на солнце блестит. Крестьяне кланяются, солдаты честь отдают. Знаменосец как крикнет: «Дорогу леди Тэрибл!» — все дорогу уступают.

— А потом ты отказала сэру Деттервилю?

— Они меня и не спрашивали. Церкачи объявили бы мужем и женой, сэр Блудвил и леди Блудвил — свидетели. Только оказалось, что по закону мои земли делить нельзя, пока кто-нибудь из Тэриблов жив. Это церкач в архивах откопал. Мараит, или как-то так называется.

Майорат? Вроде бы, это французское изобретение. И более позднее. Ну вот, третий браслет — на левой лодыжке разваливается на две половинки. Напильник — ни к чёрту. Был напильник, нет напильника.

— Может последний на завтра отложим?

Отбирает у меня орудие производства, скрючивается — коленки выше головы — и сосредоточенно пилюкает.

— Отдай напильник и рассказывай дальше.

Отдаёт и изучает свои трудовые мозоли. Я — тоже. Назовите мне хоть одну сказку, в которой дракон натирал мозоли напильником. Вздыхаю и принимаюсь за работу.

— Сэр Блудвил не хотел, чтоб меня убивали, но магистр настоял. Он сказал, что у сына сэра Блудвила нет патента на грамотность. А сэр Блудвил сказал, что его сыну не нужен патент, пока ему десять лет не исполнилось. Тогда магистр сказал, что сейчас не исполнилось, но годы идут. И сэр Блудвил сдался.

— Подожди, расскажи подробней, что за патент?

— Ну, если ты читать умеешь, у тебя должен быть патент. Их церкачи выдают.

— Всем выдают?

— Всем, у кого денег хватит. Патент сто золотых стоит.

— А если кто умеет читать, а патента нет?

— Поймают с книгой — глаза выколют. За то, что читал без патента, глаза выколют, а за то, что умеешь читать, патент дадут. Раньше ещё клеймо на лоб ставили, но теперь не ставят, так отпускают.

Плохо я историю помню. Костры из книг — помню, жгли. А чтоб грамотеев ослепляли — не помню. Век живи, век учись. Только с патентом. Божий суд калёным железом — помню. Испытание ведьм на плавучесть — помню. А Божий суд дождём — как в первый раз услышал. Наверно, местная достопримечательность.

— Расскажи, как суд проходил.

— Я сначала даже не поняла, что они меня судят. Меня даже не допрашивали. Сначала ведь должны допросить, чтоб ведьма созналась, а магистр просто позвал ещё двух церкачей. Они сели за стол, а меня перед собой поставили. А сзади встали два солдата, сэр Блудвил и сэр Деттервиль. Магистр стал диктовать, а второй церкач записывал. Что девица — представляешь, они даже отказались меня леди Тэрибл называть! Мол, пока в наследных правах не утвердили, я никто.