Одиночный забег на выживание - [6]

— Так это ты Волчка в детстве выпотрошил?

Меня как ледяной водой обдало, от развесёлого, пьяного настроения, не осталось и следа.

— А это ты у него спроси? — сдавленным голосом ответил я. Отступая спиной из ракушки и замечая, как вытянулось лицо Анатолия, как удивлённо замолчали мужики, а Волков растянул мерзкую, предвкушающую зрелище ухмылочку.

Вася насупился, облизывая кулак:

— А я у тебя спрашиваю!

— Пацаны, харе! — Вмешался Толик, — Или идите нахер из гаража!

— Да ладно, — вступил смутно знакомый мужик, из тех, кого вроде знаешь, киваешь при встрече, а, как зовут, не помнишь и спросить стесняешься, — старая история, всем известна.

Он указал на Волкова зажатым в руке огурцом: — Они Максима, толпой зажали, толи из-за бабы, прости господи, толи хер его знает! Ну а он, — огурец на меня, — нож достал!

— А чё, без «пера» очко сыграло? — ещё больше набычился Вася, разминая шею, — Пошли, потрещим «типо-боксёр»!

— Ну, пошли! — прошипел я, вставая. Меня душило холодное бешенство. Разбуженное ситуацией, алкоголем, компанией, Геной и хрен его знает, чем ещё, но так и не нашедшее выхода. — Только ты терпилу потом не врубай! Клоун жирный!

— Чё бля?! — с рёвом, достойным носорога, Василий ринулся в атаку, его правый кулачище, по размашистой дуге пролетел над моей головой. Я едва успел, уйти нырком, ему за спину! «Быстрый жирный клоун!» подумал я, разрывая дистанцию, когда громила развернувшись атаковал левым боковым.

— Чё так и будешь бегать? — криво ухмыльнулся мой противник, облизывая ранку на кулаке, его глаза странно блестели, — Ну, давай! Один хер поймаю!

Играя на публику, он принял боксёрскую стойку, а-ля «Шерлок Холмс» из известного фильма и мелкими шажками приблизился ко мне.

Его левый прямой, я сбил правой ладонью, заставляя провалиться немного придерживая и уводя вниз, одновременно вышагивая правой ногой по диагонали вперёд вправо. Левой рукой накрыл и, почти ласково, придержал мощный загривок, а затем… как на тренировке, засадил левое колено в накачанную алкоголем печень. Василий молча сложился в позе эмбриона.

— Никуя себе! — выронил папиросу изо рта Толик.

— Это, что такое? — раздался со стороны ближайшего дома, визгливый женский окрик, — Сейчас милицию вызову!

— Да ладно тёть Нин! — закричал Волков, толстой тётке, высовывающейся в открытое окно, — Они оба спортсмены, вот, по-дружески побуцкались!

— Павлик?! — снова завелась «циркулярка» из окна, — Не успел освободиться… обратно захотел?! Пожалей мать!

— Да иди ты нахер! — тихо, что бы слышали только мы, отмахнулся Волков и кивнул на корчащегося громилу, — Чё с ним? Нормально будет?

— Да ничего не будет, — ярость схлынула, как молния в громоотвод, — отдохнёт немного, да и всё, давай только его в ракушку затащим, а то лежит у всех на виду.

Под недовольное ворчание Толика мы с Павликом устроили корчащегося Василия в дальнем углу гаража, где он и уснул несколько минут спустя.

Не успели разлить по новой, как вернулся Славик.

— Чё здесь? Сука, опять всё пропустил! — разочаровано сказал парень, присаживаясь возле Васи, — Пацаны, а у него походу температура!

— Сли…кхе-кхе… ава! — глумливо закашлялся Волков — Забей! В прямом… и переносном! Будешь? — подмигнул он мне. Я отрицательно покачал головой.

— Пацаны! Надо бы сбегать! — вмешался Толик, разливая по стаканчикам остатки последней бутылки, — Слав, не в службу…

— Толян, Славик занят! — указал Волков на набивающего беломорину парня.

— Охренели?! — возмутился Анатолий, — Не здесь же… валите за гаражи!

— Нормально будет! Не кипишуй! — заканчивая, трамбовать косяк вмешался Слава, — Не спáлим!

— Белыч? — положил мне руку на плечо, пьяненький, Павлик, — Без обид братан?

— Ты о чём, братуха? — не понял я, протягивая ему последний стакан.

— Нам «поправиться» надо! Если не впадлу… для пацанов? — пьяно подмигнул Павлик, опрокидывая стакан, — За бухлишком прогуляться.

— Да не вопрос! — легко согласился я, сам желая пройтись, — Только у станции уже закрыто.

— Всё будет, если СЭМом[6] не побрезгуешь! — многозначительно сказал Волков и окликнул, пузатого мужика, что-то обсуждающего с собутыльниками, — Арбуз! С Белычем, до твоей сгоняйте? Не в службу!

* * *

Идти было недалеко для меня, но далековато для пьяненького Арбуза который всю дорогу развлекал меня разговором. Как оказалось, звали его Арсений Кириллович Бузьмин, прозвище поначалу звучало АрКеБуз. Он его придумал сам себе, ещё в школе, но одноклассники быстро сократили до нынешнего, с чем Арбуз и смирился. Работает токарем, жена сидит дома, гонит потрясающий самогон, двое близнецов отдают Родине воинский долг.

— А служат где? — спросил я, для поддержания разговора.

— Да тут, недалеко, — немного замявшись, ответил он, а затем начал оправдываться, — Понимаешь, была возможность поближе их пристроить, я и согласился! А чё? Служат рядом, сейчас почти каждые выходные дома.

— Слушай Сень, ты вроде как стыдишься? — я удивился тональности его речи, — Пристроил поближе? Красавчик!

— Да понимаешь, такое дело, — ещё больше засмущался он, — они в дивизии[7] служат, менты короче, на краповый сдавать хотят!

— Не вижу проблем! — ответил я, — Ещё раз говорю…, пристроил молодец, не в «стройшаре»