Одиночный забег на выживание - [5]

Кое-как выковыряв наконец-то пришедшего в себя пьянчугу из салона и, усадив за стол, налили ему водки. Тот дрожащими руками, вцепившись в стаканчик, подтянул его ко рту и мелкими, нервными глотками выпил затем, обвёл нас осоловелым взглядом.

— Короче, пацаны, я эту херню, всю дорогу слушал! — сказал Слава, подходя к водительской двери, — Я пока тачку загоню, а вы… наслаждайтесь! — он хихикнул и продолжил, — Волчара, без меня не взрывай!

— Только не тяни! Здесь взорвём[4], а на хате поправимся[5]! — ответил Павлик и с ухмылкой обернулся к мужику:

— Ну, Вася, порадуй историей!

Вася порадовал. История оказалась, замечательная.

Утром они с Шилом ехали в Кузьминки, где на одной хате, подвязались сделать ремонт. С собой жратва на день, бухлишко, децл гашика. Короче, всё как обычно. До Выхино доехали нормально, сели в метро… и понеслось! Как только, поезд тронулся от Рязанского проспекта, надолго встали в тоннеле. Машинист вначале успокаивал, мол, всё в порядке ждите, ему уже тогда, полную жопу огурцов напихали, все ж опаздывают! Когда, наконец тронулись, объявил, что Кузьминки по техническим причинам, проедем без остановки. Ну, а народ у нас сами знаете…, короче на Кузьме стоп-кран сорвали, двери разжали и на выход!

Дойдя до этого момента, мужик, которого действительно звали Василием, зябко задрожал замолчав. Ему плеснули водки и, влив стакан, он продолжил.

На станции народищу, тьма. Мы из вагона, а со станции, наоборот, в вагон, чуть не по головам, орут! Васю с Шилом, обратно в вагон просто внесли. Кто-то по головам, на крышу полез, короче, драка жесть. Машинист, что-то визжа на всю станцию, поезд рывком погнал, даже двери не закрыл, только, не зайдя в тоннель и наполовину, остановился. Вася, бывший с похмела, ничего не понял поначалу, они с Шилом даже ржали, у них-то, график свободный, аванс уплачен, никто особо не торопит. А затем, когда народ ломанулся на выход…, вот тут они и прифигели! На залитом кровью перроне, некоторые пассажиры кидались на всех подряд, кусались, а если удавалось повалить, тут же начинали жрать, прямо живьём. Да ещё и крикнул кто-то, что мусора выход перекрывают. Куда там, половина уже разбежалась. Хотели тоже прорываться, но услышали стрельбу и Шило вспомнил, что до Выхино, перегон по улице. Вот и дёрнули через тоннель. Там ещё несколько поездов стояло. А народ на рельсы не вылез ещё. Так и свинтили оттуда. Слышали, что потом менты, отлавливали всех, кто из метро вышел. А они с Шилом успели под шумок. Переждали в хате ремонтируемой, на работу, конечно забили… бухали. А по телеку вообще ничего не сказали.

— Шило, короче там остался. Шмару какую-то вызвонил, а я…, не в настроении что-то! Позвонил Сливе, чёрту безотказному. Вот… как-то так! — закончил Вася и облизал сбитую костяшку на кулаке.

— А это где? — спросил я, кивая на рассаженный кулак.

— Да пока тачку ждал, доходяга обсаженный, из кустов выполз! Весь в крови, воняет, как будто в говне каком-то искупался и ко мне, прикинь?! Тут Слива подъезжает, а это чучело с четверенек встало и, клешнёй грязной, в плечо вцепилось! Ну, я развернулся и въебал левой, так что зуб в пальце остался! — усмехнулся окончательно пришедший в себя Василий, показав пудового вида кулак, со свежей раной и продолжил: — А этот доходяга, прикинь, вставать начал, я подумал, да ну нах, связываться! В тачку прыгнул и уехал!

— Водкой залей! — покачав головой, дал я совет, — Не дай бог загниёт!

Василий посмотрел на меня так, будто только что заметил:

— Без обид братан! Чё-то не припомню тебя?

— Нормалёк Вась! — ответил за меня Волков, подмигнув Василию, — Это Белка! Старый мой корешь! Тоже… типо боксёр!

— А! Ну будем знакомы, Белка! — пробасил Василий, с ухмылкой протягивая, мясистую ладонь. Тон громилы, как и школьная погремуха, покоробили, но ссориться, я уже не хотел. Ведь это означало бы конец застолья, а мне наконец-то стало хорошо.

— Белыч или Макс! — глядя ему в глаза, сказал я, протягивая свою.

— Ну ладно! — ещё шире растянул он рот, удерживая и сжимая мою руку, будто пробуя на прочность кости. — Как скажешь… Белыч!

Разлили, выпили за знакомство, и гульба продолжилась. Временами, я ловил на себе липкие взгляды Василия. Краем глаз, замечая, как он рассматривает меня. Но стоило мне повернуть голову, как тот либо подмигивал, эдак, свысока. Или, растягивал ухмылку по всей широкой роже, нехотя отводя глаза. Вроде и нет в этом ничего, обычный пьяный мудила, но я…, я начал нервничать и злиться. «А что это Вы так на меня смотрите, отец родной? На мне узоров нету и цветы не растут!», вспомнилась крылатая фраза. Я заржал и, дабы не смущать присутствующих, начавших коситься на беспричинное веселье, поспешил прогуляться за гаражи. Облегчиться, успокоиться и нервы в порядок привести.

Когда я, вернулся, сидевший на перевёрнутом ведре, спиной к входу здоровяк, скручивал пробку с очередной бутылки.

— Ну, что водку греть, наливаю? — потянулся он к стаканам, но заметив меня замер, вперив помутневший взор:

— Есть суки, что жмут нам руки! Найдутся и бляди, что подло, подходят сзади! — подмигнув сказал Василий и жёстко, глядя в глаза, продолжил: