Одиночка - [29]

Хэнк продолжал смотреть на высохшее тело и думал о том, что означает гибель целого взвода десантников. Профессор добился этого меньше чем за три года, и, похоже, это сойдет ему с рук. Их здесь только шестеро, есть еще несколько верных друзей, но как им остановить этого маньяка? Нет, это невозможно.

Может быть, это и так, но по крайней мере следует попытаться спасти Джойстик. Хэнк повернулся к Рэю:

— Ты знаешь, где они держат капитана Палмер?

— В шестнадцатом блоке. Не знаю, правда, в каком она состоянии.

— Там есть рядом вентиляционная шахта?

Кент, который работал ремонтником, опустился на колени и расстелил на покрытом пылью полу несколько больших карт. Выбрав нужную, он положил ее сверху и расправил.

— Здесь и здесь, — сказал он, указывая на карту, — в коридорах около камер. Насколько мне известно, решеток там нет.

— А сможем мы пробраться туда отсюда?

— Конечно — да. Из этих старых туннелей через вентиляционные шахты можно пробраться в любое место этой проклятой базы. Что ты задумал?

Хэнк опустился на колени и пригласил остальных сделать то же.

— Думаю, пора начинать восстание, — сказал он, глядя на указанные Кентом места плана, где виднелась надпись «шестнадцатый блок». — И, поскольку нас мало, думаю, что капитан Джойстик Палмер нам пригодится.

Хэнк оглядел пятерых друзей. Все кивнули. Похоже, потеря десантников оказалась для всех последней каплей. На этот раз не было разговоров о том, что стоит подождать, что придет время и профессор сам допустит какую-нибудь ошибку. Теперь они были готовы действовать.

И, поскольку у него был план, они были готовы следовать за ним.

— Вот что я предлагаю, — сказал Хэнк.

Шестеро мужчин подались вперед, склонившись над картой.

Профессор, стоя перед огромным окном из толстого бронестекла, всматривался в темноту клетки. Это была особая клетка: где-то там, в темноте, скрывался его успех — уникальный экземпляр чужого.

Его творение.

На полу клетки лежал корм: человеческое тело с отрезанными конечностями и головой и с огромной дырой в груди, откуда вылупился молодой жук. Клейст знал, что его питомец ждет, затаившись в одном из темных углов клетки, огромный, не меньше королевы-матери — ведь он сам наблюдал за его ростом.

И вот наконец его питомец достиг зрелости и пришло время проверить верность расчетов.

Его размышления прервал звук открывшейся двери, и он, обернувшись, кивнул вошедшему в лабораторию Ларсону, но тут же снова вернулся к созерцанию темноты за стеклом.

Ларсон встал у него за спиной, и профессор спросил, не поворачивая головы:

— Ну как наш гость — рассказал еще что-нибудь интересное?

— Нет. Я уверен, что мы вытянули из него все. Перспектива поцелуя с имплантатором, что называется, как следует развязала ему язык.

Профессор искоса взглянул на Ларсона:

— Я попросил бы избавить меня от ваших плоских шуток.

Наступило молчание, и профессор снова уставился в темноту.

Наконец Ларсон заговорил снова:

— Как насчет пилота, капитана Палмер? Она ни при чем. По-видимому, Крей работал в одиночку. Палмер влезла в это дело только из-за смерти своего друга Джерри.

— Джерри?

— Техник, мы использовали его примерно два месяца назад. Ничего особенного.

Клейст кивнул:

— А этот видеодиск, который у нее нашли?

— Выясняем, кто ею снял. Скорее всего один из техников, а может быть, и один из специалистов. Я найду его.

— Или ее, — добавил профессор. — Не сбрасывайте со счетов женщин. Что касается капитана Палмер, то с ней нечего возиться. Отдайте ее чужим. Надо их немного подкормить. Это все.

Через несколько секунд дверь за спиной Клейста закрылась, и он снова остался один на один со своим творением.

— Выйди к папочке, — сказал он в темноту, прижимаясь лицом к стеклу. — У меня есть для тебя кое-что вкусненькое. Разве ты не проголодался?

Но темнота за стеклом оставалась неподвижной.

Глава 9

В течение нескольких последних часов Джойстик думала о том дне, когда ее дети впервые встали на лыжи. Пробирающий до костей холод темной камеры напомнил ей о том зимнем дне, и она, растянувшись на жесткой койке, предавалась воспоминаниям, стараясь не упустить ни одной детали: яркие костюмы детей, их смех, когда они падали в снег, то радостное и гордое чувство, с которым она следила за ними. Она помнила все: даже запах морозного воздуха с тонким ароматом сосновых игл. Если удастся выжить, надо обязательно еще раз съездить на тот зимний курорт.

Она уже собиралась мысленно прокрутить воспоминания о том дне второй раз, словно любимый фильм, когда дверь в камеру резко распахнулась.

— Могли бы и постучаться, — недовольно буркнула Джойстик, садясь на койке лицом к двери.

— Пойдем. — Свет из дверного проема ослепил Джойстик, и она прикрыла глаза руками. Прежде чем ее глаза успели привыкнуть к освещению, чьи-то руки уже грубо схватили ее и толкнули к двери. Она еще не успела разглядеть своего тюремщика, но сразу почувствовала его запах: смесь чесночного дыхания и запаха немытого тела, словно он с месяц не был в душе.

— Сама пойду, — сказала она, вырываясь из его хватки и отступая назад.

Она неторопливо пошла к двери перед охранником, чтобы глаза успели привыкнуть к свету.