Одиночество - [20]

* * *

В газетном ларьке на пересечении двух некогда оживлённых улиц Вернон заметил различные периодические издания, датированные одним и тем же числом. 4 мая. День, когда люди исчезли с лица земли, оставив единственного представителя своего вида в лице руководителя небольшой строительной фирмы. Заголовки кричали о том, что происходило с теми или иными персонажами политической жизни, очередные истории из жизни богатых и знаменитых, а также обличительные статьи в адрес мирового терроризма. Среди всего этого разнообразия печатных материалов пестрели рекламные предложения и уведомления об очередных сверхвыгодных акциях.

Единственный человек, способный прочитать все эти газеты и журналы, не удостоил их вниманием и прошёл мимо. Теперь авторские колонки и большие материалы на разворот не имели значения. Не существовало людей, не существовало и политики. Не существовало людей, не существовало и поклонников чьих-то талантов. Не существовало людей, не существовало и террористов, взрывающих мирное население. Исчезли люди — исчезли и проблемы, связанные с ними.

«Кто-то избавился от нас так же, как мы избавляемся от вредных насекомых, вызывая службу дезинсекции, — невесело подумал Вернон. — А я, подобно удачливому клопу, забившемуся в самый дальний угол дивана, выжил. Но это лишь усугубило моё положение».

Тем не менее, мужчина продолжил оставлять надписи, указывающие на маршрут его передвижения. Только сейчас он использовал вместо синей краски, которая закончилась, чёрную, найденную на пригородной строительной площадке. Размашистые буквы напоминали глас вопиющего в пустыне. Они кричали во всю мощь, обращаясь к случайным и весьма маловероятным читателям.

На этот раз Вернон добавлял к надписям своё имя, словно боялся, что его с кем-то перепутают.

ЕСЛИ ВЫ ЧИТАЕТЕ ЭТО, ИЩИТЕ МЕНЯ В ТАРГЕТ-ТАУНЕ. ВЕРНОН ЛЕВИТТ.

* * *

Дождь зарядил с самого утра, так что Вернону даже не хотелось покидать своего временного пристанища. Он отодвинул штору и выглянул на улицу, скрытую сплошной пеленой дождя. Казалось, что в небе прорвало какую-то дамбу, и теперь все осадки обрушились разом, затапливая землю полноводными ручьями. Даже если бы мужчина воспользовался зонтом, чтобы добраться до автомобиля, оставленного во дворе, он наверняка промочил бы всю одежду, поэтому он предпочёл дождаться, когда немного распогодится и ливень прекратится.

Ему вспомнилось, как он с друзьями прятался под листом железа на стройке. Тогда они увидели старика, прячущегося под дырявым дождевиком. Возможно, мальчишки смотрели сквозь время на него, Вернона Левитта, оставшегося в полном одиночестве. А что, если Вернон больше никогда не встретит других людей, и ему предстоит дожить до старости в этом ужасном обезлюдевшем мире?

Тогда ему придётся найти более быстрое решение проблемы. Мрачная мысль о самоубийстве теперь не выглядела такой уж отталкивающей, как могло бы показаться ещё несколько дней назад. Ненастная погода вполне соответствовала угнетённому настроению, и Вернон даже на мгновение представил, как засовывает себе в рот дуло пистолета с привкусом оружейной смазки. Всего лишь одно нажатие на курок и — погружение во тьму.

А если кто-то всё-таки уцелел? Если кто-то прочтёт надписи, оставленные им в нескольких городах, и отправится на поиски в Таргет-Таун? Что ж, его там просто не будет.

Вернон опомнился от кратковременного забытья и снова посмотрел в окно. Нет, дождь и не думал прекращаться. Более того, он усилился, отчего воздух стал похож на пространство старого чердака, густо затянутого паутиной. Крупные капли с шумом падали на машину и тут же отскакивали, разбиваясь на сотни брызг. Мужчина отвернулся от улицы и вытащил из кармана сорванную со стены афишу. Он бережно развернул её и снова вгляделся в лицо незнакомой женщины, которую он когда-то знал в качестве девочки с именем Джулия. Странно, но он не вспоминал о ней до того злополучного утра, когда обнаружил, что Линды нет дома.

Наверное, детство отправляется на свалку памяти, пока человек не испытает нужды в определённых воспоминаниях и не начнёт рыскать по старым бесформенным развалам в поисках того, что когда-то принадлежало ему.

В сложившихся обстоятельствах Вернон мог бы попытаться отыскать дом Джулии Керслэйк, чтобы разобраться в том, что заставило её выбрать именно такую жизнь. Какие-то письма, документы, фотографии или прочие мелочи обязательно указали бы на это, но он не хотел знать. Иногда знание приносит горечь разочарования, как это случилось с Рейли Мауфом. Он просто смотрел на лицо повзрослевшей девочки, кокетливо приподнявшей платье из перьев, чтобы продемонстрировать стройную ногу, отчаянно поднятую вверх.

Шум за окном превратился в едва различимый мотив, впервые услышанный Верноном в мастерской жены. «River flows in you». А он продолжал, ни на секунду не отвлекаясь, любоваться Джулией. Разве не так он делал перед сном в детстве, доставая из-под подушки фотографию, выменянную на складной нож у Мертона Роуклифа? А когда кто-нибудь входил в его комнату, чтобы пожелать спокойной ночи, он делал вид, что читает книгу. Между страниц неизменно лежал снимок девочки-мечты.