Одиночество контактного человека. Дневники 1953–1998 годов - [126]
16.7.73. Романом я недоволен. От толчков и сжатий «Октября» многое пострадало. Эклектика коснулась стиля, местами дурацкое многословие. Но кое-что уцелело, и сие отрадно.
25.7.73. Сюжеты.
1. Человек любит семью, едет в командировку, встречает женщину, влюбляется – и страдает. Нужно возвращаться.
2. Человек пришел делать предложение, разговаривает с матерью невесты и вдруг понимает, что умрет в одиночестве. Не жениться он уже не может.
3. Главный конфликт – человек-собственник и человек-антисобственник. Накопитель – и расточитель. Муж и жена. И вообще, как ломается, поддается давлению положительный характер в семье.
27.7.73. 6 лет как умер папа. 6 лет! Какое быстрое приближение к встрече!
…Мальчик 7 лет на улице:
– Все атеисты на борьбу с божьими коровками!
16.8.73. Увеличение интереса к науке (ее примат) идет в период снижения роли искусства. Свято место пусто не бывает. Молодежь бросилась в гуманитарии. А там тот же холод, попытка все понять сантиметром, а не чувством. И снова растут «ученые», а не «артисты», не художники. Бабочки разбиваются о стекло, обжигаются и падают на пол – сейчас вижу это в комнате, где пишу.
Усть-Нарва, ночь.
22.8.73. Вчера потрясение – чуть не сгорел в «Октябре» роман. Что-то вырезали – боюсь, самое сильное… Это будет ужасно. Роман перестанет существовать вообще…
Вот трагедия писателя. Что-то уже сделано – вероломно, без предупреждения, – и человек не может даже возразить!
5.9.73. Ужас Москвы – в журнале порезана, а вернее – изрезана моя вещь – кровь из нее так и хлещет. Что осталось – не ведаю.
5.10.73. Приехал из Москвы, привез роман, который теперь – повесть, или – еще вернее – киноповесть. Не мог читать. Более ста страниц вылетело. Как может еще дышать живая жизнь вещи. И это называется – журнальный вариант. А еще вернее – вариант, который должен существовать с резецированным[991] желудком, кишечником, легкими и пр.
И все же это благо! Да, и так, в таком виде, я молюсь Богу, что он дал мне возможность хоть плохо, хоть слабым голосом намекнуть на бытующее у нас.
11.10.73. Сюжет. Девушка-активистка остается вдвоем с дедом. Дед умирает. Девушка одалживает деньги у всех своих знакомых, хоронит деда. Ничего не сообщает родителям, которые отдыхают на юге. «Зачем портить им отдых», – говорит она[992].
5.11.73. Кажется, приблизился после жутких духовных колебаний к своему медицинскому финалу – завтра я подаю заявление об уходе. Иду радостный, успокоенный. Неужели конец?
Был на кладбище и опять говорил с папой. Четкое – уходи. А раньше – нет, не стоит, или – как хочешь…
Конец! Конец! Ура – я свободен. С завтрашнего дня свободен!
21.11.73. А Кочетов застрелился. Саркома бедра[993]. 25.10. Идашкин[994] продлил срок хранения его пистолета. Сильный человек. Он и мир видел двумя цветами – черное и белое. Белое – его друзья, черные – все остальные.
Это отражалось не только в его литературе, но и в его журнале. То, что стало с «Абсолютным слухом», этому подтверждение.
7.12.74. Сюжет рассказа. Родители принимают друга, говорят с ним, любят его, пьют за его успех, но за спиной – ненависть.
Девочка дружит с девочкой, которая пишет стихи. Учит их наизусть. Читает родителям. А потом порет свою куклу.
2.1.74. Новый год! Еще один – для меня сорок четвертый. Какая-то страшная приближающаяся цифра – пятьдесят. Рядом – тридцать, даже меньше – двадцать шесть. Вот только недавно был институт, потом работа в порту, потом санэпидемстанция – помню и радистов, и погрузчиков зерна, и какие-то магазины, которые обследовал, и разное, разное… Только писать лень, а в голове плывет, плывет время… А потом наука в больнице Ленина, на неотложной, бригада… и вот мой финал врача. 1973 год – это для меня год исторический, я ушел из медицины.
5 ноября было последнее дежурство, а 6-го два человека с водкой и шампанским пришли ко мне отметить мой финал – фельдшер и врач.
И больно где-то внутри, и пора было с этим кончать.
Папа, папа, что бы ты сказал мне теперь?!
…Страдаю за роман все время. Вещь не состоялась – жуть, какие-то глухие палачи в «Октябре». Как можно было так насиловать и кровавить рукопись.
Задумаюсь – и страшно. Произошло страшное насилие.
Именно это – наряду с удачей года – может быть самая крупная неудача моя.
Какие страдания, какой позор может пережить писатель у нас – я не имел права подписываться под этой вещью.
10.1.74. А вот если бы – конец, можно было бы сказать, что я не жил еще? Нет. Наоборот, какая напряженная и активная была жизнь! Напор какой! Чтобы пробиться, что-то опубликовать, как много энергии уходило и нервов, а нервы – это и есть жизнь. Тем более все не впустую, а с результатом – процесс утверждения себя произошел, хотя цена не совсем та, что хотелось бы.
И все же главное – жил!
13.1.74. Сегодня – только что – смотрел в Союзе «Земляничную поляну» Бергмана. Это замечательная, великая вещь! Казалось секундами, что я лечу где-то в воздухе от счастья – такое это совершенство. Кажется, десять лет назад я этого не понял…
Взгляд назад – это всегда интересно, особенно если это взгляд настрадавшейся крупной личности.
Думал об одиночестве, о том, что к людям приходишь (в лучшем случае) в уменьшенном, измененном варианте. Какому художнику, где приходилось такое?! Даже в стенгазете редактор правит, а пишущему больно. Я – и это счастье – опубликовал искаженный вариант романа, сниженный до ерунды. Кто-то хвалит, говорит: «молодец!», но это даже не утешение. Я знаю – худо. Книга, книга – вот моя надежда.
Вторая книга из известного цикла об октябренке Сане Дырочкине Весёлая повесть об октябрятах одной звездочки, которые стараются стать самостоятельными и учатся трудиться и отдыхать вместе.
Известный петербургский писатель Семен Ласкин посвятил семье Дырочкиных несколько своих произведений. Но замечательная история из жизни Сани Дырочкина, рассказанная от имени собаки Моти, не была опубликована при жизни автора. Эта ироничная и трогательная повесть много лет хранилась в архиве писателя и впервые была опубликована в журнале «Царское Село» № 2 в 2007 году. Книга подготовлена к печати сыном автора — Александром Ласкиным.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В повести «Версия» С. Ласкин предлагает читателям свою концепцию интриги, происходящей вокруг Пушкина и Натальи Николаевны. В романе «Вечности заложник» рассказывается о трагической судьбе ленинградского художника Василия Калужнина, друга Есенина, Ахматовой, Клюева... Оба эти произведения, действие которых происходит в разных столетиях, объединяет противостояние художника самодовольной агрессивной косности.
Документальная повесть С. Ласкина «Вокруг дуэли» построена на основе новейших историко-архивных материалов, связанных с гибелью А. С. Пушкина.Автор — писатель и драматург — лично изучил документы, хранящиеся в семейном архиве Дантесов (Париж), в архиве графини Э. К. Мусиной-Пушкиной (Москва) и в архивах Санкт-Петербурга.В ходе исследования выявилась особая, зловещая роль в этой трагедии семьи графа Григория Александровича Строганова, считавшегося опекуном и благодетелем вдовы Пушкина Натальи Николаевны.Книга Семена Ласкина читается как литературный детектив.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.