Одиннадцатая заповедь - [38]

– Откуда вам все это известно, Энди? – спросил Лоренс.

– От Джексона. Он позвонил мне из Санкт-Петербурга сразу же после ареста Фицджеральда.

– У вас есть запись этого разговора?

– Да, сэр.

– Черт возьми, – сказал Лоренс. – Джон Эдгар Гувер – просто ангел по сравнению с Декстер.

– Если допустить, что в России был повешен именно Джексон, это означает, что за винтовкой в Даллас летал Фицджеральд.

– На этот раз мишень – я? – тихо спросил Лоренс.

– Не думаю, господин президент. Единственное, в чем я согласен с Декстер, – это то, что мишенью является Зеримский.

– О Боже! – простонал Лоренс, упав в кресло. – Но почему такой достойный человек согласился в этом участвовать? Концы с концами не сходятся.

– Сходятся, если этот достойный человек считает, что первоначальный приказ об убийстве Зеримского исходил непосредственно от вас.

Бульдог Уошер – никто не знал его настоящего имени – был одним из тех людей, которые досконально разбираются только в одном предмете. В его случае речь шла о «Вашингтон редскинз».

Бульдог поступил на работу в «Редскинз» пятнадцатилетним подростком. Позже он стал массажистом команды и доверенным лицом многих поколений игроков. Последний год перед уходом на пенсию в 1997 году он помогал подрядчику, который строил новый Стадион Кука. Его задача была проста: он должен был следить за тем, чтобы болельщики и игроки «Редскинз» получили спортивное сооружение, достойное величайшей американской команды.

Коннор звонил два раза, прежде чем застал Бульдога дома, в маленькой квартирке в Арлингтоне, штат Виргиния. Когда он объяснил старику, что получил задание написать о новом стадионе для «Спортс иллюстрейтед», тот запел как соловей.

Они договорились встретиться в пятницу утром. Коннор прибыл на встречу без одной минуты одиннадцать, и на протяжении последующих трех часов Бульдог щедро делился с ним своими знаниями. Большая часть сообщаемых им сведений не имела для Коннора никакой практической ценности, но раз в несколько минут Бульдог делал ему поистине царские подарки. Так, Коннор узнал, что «Джамботроны» фирмы «Сони», установленные за воротами, являются самыми большими видеоэкранами в мире и что перед началом матча оркестр исполнит государственные гимны России и Соединенных Штатов.

Пока они бродили по стадиону, Коннор видел, как передовой отряд сотрудников Белого дома устанавливает барьеры безопасности к завтрашней игре. Металлодетекторы уже были на месте. Чем ближе они с Бульдогом подходили к ложе владельца клуба – в ней должны были сидеть оба президента, – тем больше барьеров безопасности было вокруг.

На прощание Коннор вручил своему гиду гонорар в сто долларов. За три часа старик рассказал ему больше, чем целая команда сотрудников Секретной службы смогла бы выболтать за всю свою жизнь.

Коннор посмотрел на часы и понял, что он уже на несколько минут опаздывает на встречу с Алексеем Романовым в российском посольстве. В машине он включил радио.

Комментатор рассказывал о том, какая атмосфера царит в зале заседаний палаты представителей в преддверии выступления российского президента. Никто не имел ни малейшего представления, о чем он будет говорить, – прессе текст его речи заранее роздан не был.

За пять минут до начала выступления в зале заседаний появился Зеримский.

«Все присутствующие, – говорил радиокомментатор, – поднялись со своих мест и аплодисментами приветствуют гостя из России».

Зеримский взошел на трибуну и аккуратно разложил бумаги на пюпитре. Депутаты обеих палат Конгресса, члены Верховного суда и представители дипломатического корпуса сели и приготовились слушать, не подозревая о бомбе, заготовленной для них Зеримским.

«Господин спикер, господин вице-президент, господин председатель Верховного суда, – начал свою речь Зеримский. – Прежде всего позвольте мне поблагодарить вас и ваших сограждан за радушие и гостеприимство».

Том Лоренс и Энди Ллойд смотрели телетрансляцию выступления в Овальном кабинете. Когда Зеримский заговорил о «прекрасных отношениях, установившихся между двумя странами», на лице Лоренса заиграла улыбка. Но она исчезла с его лица, как только российский президент выдал следующий пассаж:

«Меньше всего на свете я хочу, чтобы две наши великие державы были снова втянуты в бессмысленную войну. Если мы не хотим, чтобы нас постигла подобная катастрофа, России необходимо поддерживать военно-стратегический паритет с Соединенными Штатами. За столом переговоров мы должны быть в равном положении».

Лоренс понял, что Зеримский только что похоронил его законопроект о разоружении.

Когда белый БМВ выехал на Висконсин-авеню, Коннор выключил радио. Машина остановилась у ворот российского посольства, и один из подручных Алексея Романова провел их через охрану. Коннор сразу отметил слабость внутренней системы безопасности посольства.

– Ну кому придет в голову убивать нашего любимого президента в его собственном посольстве? – с улыбкой прокомментировал его мысли Романов.

Коннор сказал Алексею:

– Похоже, в этом здании командуете вы.

– Вы бы тоже здесь командовали, если бы перевели достаточную сумму на швейцарский счет посла. Это гарантия того, что ему никогда не придется снова жить на родине.