Одиннадцатая заповедь - [29]

Старик нажал кнопку в подлокотнике кресла, и в комнату вошел Алексей Романов.

– Полагаю, вы знакомы с моим сыном? – спросил Царь. Джексон кивнул, а молодой человек тем временем откинул в сторону гобелен, за которым, как оказалось, стоял большой монитор. На его экране появилось изображение «Крестов». Алексей Романов показал на вход:

– Зеримский прибывает в тюрьму в семь пятьдесят. Кортеж будет состоять из семи автомобилей.

Молодой Романов по минутам изложил план побега. Джексон обратил внимание на то, что его, похоже, не волнует последняя оставшаяся проблема. Закончив, Алексей выключил телевизор, повесил на место гобелен, слегка поклонился отцу и, ни слова не говоря, вышел.

Когда дверь за ним закрылась, старик спросил:

– У вас есть замечания?

– Одно или два, – сказал Джексон. – Во-первых, позвольте мне сказать, что план произвел на меня большое впечатление и у него есть хорошие шансы на успех. Но у вас все еще остается одна проблема.

Романов кивнул.

– А вы можете ее решить? – спросил он.

– Да, – ответил Джексон, – могу.

Болченков почти час посвящал Коннора в детали плана, а затем оставил одного обдумать ответ. Ему не надо было напоминать, что времени мало – через сорок пять минут в «Кресты» приедет Зеримский.

Коннор лежал на койке. Условия были более чем понятны. Но он не был уверен в том, что сможет выполнить взятые на себя обязательства. Если он провалит задание, его убьют. Причем Болченков пообещал, что смерть будет не такой быстрой и легкой, как от руки палача. Милиционер также разъяснил, что по обычаю русской мафии отвечать за невыполнение контракта придется его ближайшим родственникам.

Перед уходом Болченков с циничной усмешкой достал из внутреннего кармана фотографии и передал их Коннору.

– Две прекрасные женщины, – сказал он. – Жаль, если придется укоротить им жизнь. Да еще по причине, о которой они и не подозревают.

Пятнадцать минут спустя дверь камеры снова распахнулась – Болченков зачем-то вернулся. На сей раз он не стал садиться.

– Я вижу, вы все еще затрудняетесь дать ответ, – сказал милиционер. – Возможно, вы решитесь принять наше предложение, если я скажу вам, что ваша бывшая секретарша, к несчастью, попала в автомобильную катастрофу, когда ехала на встречу с вашей женой.

Коннор сел на койке и уставился на Болченкова.

– Откуда вам известно, что Джоан ехала на встречу с моей женой?

– Телефон вашей жены прослушивает не только ЦРУ, – ответил милиционер, прикуривая сигарету. – Похоже, ваша секретарша выяснила, кого мы арестовали на площади Свободы. Можно с уверенностью предположить, что скоро и ваша жена придет к аналогичному выводу. Боюсь, миссис Фицджеральд ждет та же судьба, что и вашу секретаршу.

– Я согласен на условия Романова, но хочу, чтобы в договор был внесен еще один пункт.

Болченков с интересом его выслушал.

– Мистер Гутенберг?

– Да, я у телефона.

– С вами говорит Мэгги Фицджеральд, жена Коннора Фицджеральда, который, как я полагаю, сейчас находится за границей и выполняет ваше задание.

– Впервые слышу это имя.

– Вы были на вечеринке у нас дома, в Джорджтауне, всего пару недель назад.

– Полагаю, вы меня с кем-то путаете.

– Мистер Гутенберг, тогда скажите мне, работала ли когда-либо в Управлении женщина по имени Джоан Беннетт? Или же ее имя тоже стерлось из вашей памяти?

– Чего вы хотите, миссис Фицджеральд?

– А-а, наконец-то я завладела вашим вниманием. Позвольте помочь вам вылечиться от амнезии. Джоан была секретаршей моего мужа. Она погибла по дороге из Лэнгли ко мне.

– Я был искренне опечален известием об аварии, в которую попала мисс Беннетт. Но я не помню, чтобы я когда-либо встречался с мисс Беннетт, не говоря уже о вашем муже.

– Вижу, придется еще немного освежить вашу слабую память, мистер Гутенберг. Вечеринка, на которой вас не было, была заснята моей дочерью на видео. Она хотела сделать отцу сюрприз, подарив ему кассету на Рождество. Могу вас уверить, что на пленке отлично видно, как вы беседуете с Джоан Беннетт. Наш с вами разговор также записывается, и мне кажется, телевизионщики с радостью пустят его в эфир.

Гутенберг помолчал.

– Миссис Фицджеральд, может, нам стоит встретиться? – наконец сказал он.

– Не вижу в этом смысла, мистер Гутенберг. Но, если вы мне скажете, где находится мой муж и когда мне ждать его домой, я отдам вам кассету.

– Мне потребуется некоторое время…

– Конечно, оно вам потребуется, – сказала Мэгги. – Предположим, двое суток? И еще, господин Гутенберг, не надо напрасно тратить время и переворачивать вверх дном мой дом. Кассету вы не найдете. Она спрятана в таком месте, которое даже вы с вашим изощренным умом вычислить не сможете.

– Но… – хотел было возразить Гутенберг.

– Должна также добавить, что вам не стоит поступать со мной так же, как с несчастной Джоан Беннетт. В случае, если я умру при мало-мальски сомнительных обстоятельствах, мои адвокаты незамедлительно передадут копии видеокассеты всем крупнейшим телекомпаниям. Если же я просто исчезну, кассета будет передана на телевидение через неделю. До свидания, мистер Гутенберг.

Мэгги положила трубку и рухнула на кровать.

Приговоренный к смерти отказался от завтрака. Он лежал на кровати, глядя в потолок, и ни на секунду не раскаивался в своем решении. Когда он объяснял причины, по которым это делает, Болченков слушал молча, а уходя из камеры, даже сдержанно кивнул. Начальник милиции в душе восхищался силой духа этого человека.