Один триллион долларов - [9]

Так начался 1995 год. Во сне Джону изредка являлись сказочные мужчины его детства, они махали ему рукой, улыбались и что-то кричали, но что именно – он не мог разобрать. Лопнул лондонский Баринг-банк после неудачной валютной спекуляции своего сотрудника Ника Лисона, японская секта Аум Синрикё отравила газом в токийском метро пять тысяч человек, двенадцать насмерть, от взрыва бомбы в Оклахома-Сити погибли 168 человек. Билл Клинтон все еще был президентом Соединенных Штатов Америки, но переживал тяжелые времена, потому что его партия потеряла большинство в обеих палатах Конгресса. Джон обнаружил, что уже больше года не притрагивался к кисти, что время пролетело незаметно и что он провел его с чувством ожидания чего-то – сам не зная чего.

23 апреля был для него не самый счастливый день. Во-первых, воскресенье, а он работал. В пиццерии его дожидалось сообщение от матери, она просила его позвонить – телефон у Марвина был хронически отключен за неуплату. Джон отбросил оставленную для него записку и приступил к развозкам, которых в воскресенье было немного, и это значило, что денег мало, зато адреса самые несусветные. Лимит на опоздания на этой неделе был уже выбран, и он приналег на педали. Оттого все и случилось: срезая путь дворами, он вылетел из подворотни на улицу, не успел затормозить и врезался в машину – черный длинный лимузин, как в фильме «Уолл-стрит», где играл Майкл Дуглас.

Велосипед был всмятку, пицца была всмятку, а машина удалялась себе как ни в чем не бывало. Джон тер колено под разорванными джинсами, смотрел вслед красным задним огням и понимал, что для него все могло кончиться и гораздо хуже. Мурали в бешенстве топал ногами, когда Джон прихромал назад. Слово за слово – и Джон оказался без работы, а причитающуюся недельную зарплату Мурали удержал за ремонт велосипеда. И домой Джон отправился пешком, с десятью центами в кармане, со злостью в пустом брюхе – сквозь ночь, которая становилась чем дальше, тем холоднее. На последних милях пошел омерзительный мелкий дождь, и когда Джон добрался до дома, он уже не знал, то ли он на небе, то ли в преисподней, то ли еще на земле.

Когда он открыл дверь, на него пахнуло живительным теплом, запахом яичницы и сигарет. Марвин, как это с ним часто бывало, сидел на кухне, подобрав под себя ноги, подключив гитару к усилителю и сильно уменьшив громкость, но не бил, как обычно, по струнам, а лишь извлекал приглушенные тона, походившие на удары сердца больного великана. Ду-думм. Ду-думм. Ду-думм.

– Тут к тебе приходили, – сказал он, когда Джон направился в ванную.

– Кто? – Джон остановился. Он намеревался лишь пописать и немедленно рухнуть в постель, только об этом и мечтал последние часы.

– Двое мужчин.

– Что за мужчины?

– Понятия не имею. Мужчины как мужчины. – Ду-думм. Ду-думм – Двое в костюмах, в галстуках, с булавками и так далее, и они хотели знать, не здесь ли проживает некий Джон Сальваторе Фонтанелли.

Марвин невозмутимо продолжал массаж сердца больному великану. Ду-думм. Ду-думм.

– Джон Сальваторе, – сказал Марвин, укоризненно качая головой. – А я и не знал, что у тебя есть второе имя. Кстати, ты хреново выглядишь.

– Спасибо на добром слове. Мурали меня выгнал.

– Некрасиво с его стороны. Чем же мы будем платить за квартиру на следующей неделе? – Ду-думм. Ду-думм. – Не выходя из такта, Марвин дотянулся до визитной карточки на столе и подал ее Джону. – Вот, просили передать.

Это была дорогая на вид карточка, четырехцветная, с витиеватым гербом, под которым было отпечатано:

адвокат Эдуардо Вакки,

Флоренция, Италия

А также отель «Уолдорф-Астория»

301 Парк-авеню, Нью-Йорк, США

Тел. [phone]

Джон таращился на карточку. Одежда на нем отяжелела от кухонного тепла.

– Эдуардо Вакки… Готов поклясться, этого имени я никогда не слыхал. Он не сказал, чего ему от меня надо?

– Он просил позвонить ему. Сказал, что я должен передать тебе карточку и что ты должен позвонить, что это важно. – Ду-думм. – Дело о наследстве. – Ду-думм. – На слух воспринимается как слово «деньги». А?

2

Старик – патрон, как называл его Эдуардо, – отложил подушечку, что покоилась у него на коленях. Потом с некоторым усилием поднялся, упершись в подлокотники кресла, поправил подагрическими пальцами свой вязаный джемпер и мягко всем улыбнулся.

Джон сидел, застыв, словно громом пораженный. У него отказали мозги.

Неспешным, каким-то расслабленным шагом старик, которого Эдуардо Вакки назвал своим дедушкой, обошел вокруг стола – так, будто у него в запасе были все будущие времена. Проходя мимо Джона, он благожелательно коснулся его плеча – легко и мимолетно, но Джону показалось, что этим жестом патрон будто бы принял его в лоно своей семьи. Так же неторопливо и расслабленно старик завершил обход вокруг стола, спокойно занял свое место на последнем свободном стуле и раскрыл папку, которая еще оставалась закрытой.

Разум Джона отказывался понимать то, что здесь происходило. Это было похоже на интеллектуальное тестирование. Вот у нас числовой ряд 2–4–6–8, каким должно быть по логике следующее число? Правильно, 10. Вот у нас числовой ряд 2–4–8–16, какое по логике следующее число? 32, правильно. Вот у нас ряд: восемьдесят тысяч – четыре миллиона – два миллиарда – какое по логике следующее число?