Один сезон в тайге - [50]
Гольяны ― не ахти какая рыба, но если их наловить много, то это очень даже ничего. И мы принялись их ловить. Поплавки оказались совсем лишними, было видно, как рыбки подходили к крючку, открывали рот... Но самый маленький крючок с самым маленьким кусочком червяка оказался по ротику только нескольким самым большим гольянам, которых мы сразу выловили, даже не ощутив на удочке веса добычи. Остальные гольяшки на крючок не цеплялись, и только смешили, а потом и они отстали. Походив по берегу, мы поймали ещё несколько штук, и на этом рыбалка, казалось, закончилась.
Но вот со стороны омута подошли те самые сиги. Они были все один к одному, ладони в две длиной. Было видно, что это только окраина стаи, которая вышла из плёса к нашему берегу. Мы судорожно нацепили на крючки самых весёлых червей. Сиги приближались, останавливались перед наживкой, иногда даже трогали её носом... И проходили мимо. Мы опускали крючок на дно, поднимали почти к поверхности воды, подёргивали, поддразнивали, и какая-то из рыб даже вроде бросалась за убегающим червяком. Но не брала. Сиги с презрением отвергали и пойманную на мелководье личинку ручейника, и найденного с неимоверным трудом на берегу паука, и размоченную корочку хлеба. Сиги должны охотно есть личинок комаров-звонцов ― популярного у рыбаков мотыля. Но у нас его не было.
Уж лучше бы не видеть этих сигов! Постоять рядом с неподвижным поплавком, убедиться, что не клюет, смириться и уйти. Но когда видишь рыбу и все её выходки, это возмущает. Вот бы взять острогу и... Но у нас даже вилки не было, чтобы соорудить что-то похожее. Можно сделать большой сачок из паутинных сетей, но что это потом будут за сети? Просто поставить птичью сеть в воду мы бы, наверно, себе позволили, если признаться честно, но у неё ячея 14 миллиметров ― это слишком много, чтобы поймать самого толстого здешнего гольяна ― проскочит. В то же время этого совсем не достаточно для того, чтобы запутать самого мелкого из сигов.
Мы сидели на берегу, обсуждали возможные и невозможные способы ловли сигов и всё больше осознавали безнадёжность наших замыслов. Иногда уныло поглядывали на полиэтиленовый мешочек, в котором наша добыча скромно занимала самый уголок. Была бы у нас маленькая кошечка, её можно было бы накормить, но на двух маленьких кошечек этого уже не хватило бы. Надо было признать поражение.
На дальний край плёса прилетел длинноносый крохаль, самка. Видимо, оставила на время гнездо, решила подкормиться. Крохалиха принялась нырять ― скорее всего, ловила гольянов. И мы, глядя на неё, думали: крохаля гольянами накормить можно, нас ― нет.
И вдруг крохалиха вынырнула с большой серебристой рыбой в клюве. Рыба отчаянно билась, крохалиха хлопала крыльями, летели брызги. Через несколько секунд такой борьбы всё стихло. Птица сидела на воде и только одурело встряхивала головой. Упустила. По воде ещё долго шли круги.
И зачем было крохалихе хватать такую рыбу, которую она всё равно бы не смогла проглотить? Ведь раздирать добычу когтями и клювом, как это делают хищные птицы, крохали не умеют. Видимо, это была дань азарту ― бывает такое с охотниками.
Крохалиха улетела. Это короткое зрелище сначала прибавило нам решимости продолжать рыбалку, но потом, наоборот, расхотелось. Видимо, в противоположность крохалихе, с азартом у нас было похуже. Хотя, с другой стороны, как-то успокаивало, что если даже такой профессиональный рыбак, как крохаль ― и тот имеет право на неудачу, то нам и вовсе простительно. Займёмся-ка мы лучше своим профессиональным делом, орнитологией.
И мы решили сходить на небольшой остров, что находился как раз за плёсом, напротив нас. Мы давно на него поглядывали, но то вода была высокая, то со временем туго. На острове был в общем такой же лес, что и в пойме. Но многие птицы с особой охотой гнездятся на островах, потому что чувствуют себя там более защищёнными. Вообще острова обладают необъяснимой притягательной силой. И для нас ― тоже.
Мы оставили удочки, прошли немного вверх по берегу и перебрели по перекату на остров. Затяжной, но слабый дождик после сухой погоды не успел наполнить реку. Ничего особенного на острове не было, только несколько старых дроздовых гнёзд. Правда, ещё поймали и разглядели птенца перевозчика. Ему было не больше двух дней от роду, и вылупился из яйца он точно где-то здесь, на острове.
Возвращались по другому перекату, что ниже по течению. Этот перекат был широким, совсем мелким. Слабые струи воды пробивались сквозь заросли похожего на лопухи белокопытника и водяного хвоща. В этих зарослях, через которые цедилась вода с нашего рыболовного плёса, нашли мертвого сига-пыжьяна. У него позади головы были глубокие рваные раны ― следы от клюва крохалихи.
Это было единственное за весь сезон наше рыбное блюдо. На большой сковороде сиротливо лежали несколько маленьких золотисто-коричневых крючочков ― всё, во что превратились после жарки гольяны. Посередине сковородки красовалось четыре аппетитно-румяных кусочка пыжьяна ― подарок птицы орнитологам. Конечно, этого нам было маловато. Но очень, очень вкусно.
