Один на Земле - [4]

проявляясь, стал влиять на его жизненные решения, изредка всплывая на поверхность сознания.

Г л а в а 2. К О Р О В А

Однажды, в раннем детстве, когда радость от окружающего мира начинает уступать место

рассудочности, просыпается интерес к проявлениям жизни и её законам, Коленька задал первый

не детский вопрос.

Как-то сидя за семейным столом, при виде блюда с румяной котлетой в окружении

овощного гарнира, он почувствовал отвратительное, муторное ощущение. Какое-то неприятное

чувство вызвал у него вид еды. Неуловимая тень, шевельнувшаяся под ложечкой, казалась ему

уже знакомой. Подперев голову кулачком, скользя пустым взглядом по тарелке, он, стараясь найти

причину появления противной тошноты, пытался припомнить, где мог видеть нечто подобное.

– Котлета, это кто? – спросил он, вопросительно глядя на мать.

– Это,… она из мяса... – неуверенно ответила она, поторопившись отвести глаза. Её изумил

не по возрасту серьёзный вопрос.

Он заметил это торопливое движение – “от него хотят что-то скрыть”. Потянувшись к

ней, нежно прикоснувшись к щеке рукой, повернул её лицо к себе.

– Мясо, – это кто? – Он настаивал на ясном, недвусмысленном ответе, не сводя с неё

пристального, пытливого взгляда, словно стараясь развеять зарождающееся сомнение, что ему

говорят правду. Под прицелом внимательных глаз, ей стало не по себе.

– Говядина, – стараясь ускользнуть от ответа, сказала она смущённо. Ей хотелось отвлечь

его чем-нибудь от этой скользкой темы, чтоб избежать дальнейших расспросов. Она не хотела

пугать ребёнка. Честные ответы могли шокировать его, приоткрыв завесу над одной из

щекотливых тем, обнажив, тщательно прикрываемые серьёзными рассуждениями противоречия.

" Только не сейчас, когда-нибудь потом, постепенно он узнает двуличье общества, которое все

принимают, вступая в мир, и вынужденно поддерживают, всё больше запутываясь в его

паутине. И, чтобы жить ему тоже предстоит принять эти законы, это общество ".

– Говядина, – это кто? – В глазах вопрос, не допускающий лукавства. Он был беспощаден.

– Корова, – тихо в замешательстве ответила мать. " Неужели он понимает то, в чём мы

взрослые запутались и стараемся не думать?" Оказывается, она недооценивала своего ребёнка.

Он, уже Человек

– Корова?. . – Он представил себе корову, её печальные глаза. Для него вдруг открылась

уродливая правда жизни, её неприглядная суть, притворство и фальшь взрослых скрывающих за

масками искренности и миролюбия подлый обман.

Жалость к корове, которую убили, для того, чтобы съесть, жестокость взрослых, горькое

разочарование в родителях – как им доверять после этого – самым близким людям, и как

любить?– Обрушившаяся гамма противоречивых чувств, потрясла его и перевернула весь мир. –

Это не честно!

Он пришёл в этот удивительный мир с доверчивой готовностью любить его безгранично, радоваться жизни во всех её проявлениях. А сейчас он столкнулся с жестокостью этого мира и

должен подчиниться его правилам, подстраиваясь под него! Неужели и он должен будет лгать

как все и притворяться, что так и должно быть? Они хотят сделать его соучастником!

Незыблемая опора – вера в справедливость жизни, рухнула. Он ощутил свою беспомощность

перед коварством мира. Волна протеста поднялась в нём. “Нет! Нет! Ни за что! ” – его

кристально чистая душа сокрушалась.

С отвращением он перевёл взгляд на тарелку, где под золотистой корочкой, как ему

показалось, лежал кусок его сердца.

Картина, представшая перед его глазами, была воспринята как аксиома жизни с неизбежным

трагическим концом, бессознательно усвоена и отпечаталась в памяти, как принцип жизни.

– Никогда, слышишь, никогда не давай мне мяса! Ненавижу, ненавижу! – У него

помутилось перед глазами. Он закашлялся, вскочил, выбежал из комнаты, хлопнув дверью, и

разрыдался.

Г л а в а 3. С О Л Д А Т И К И

В первом классе отец подарил ему солдатиков – целых две армии с самолётами, танками, бронетранспортёрами, артиллерийскими пушками и даже конницей. Мешок с солдатиками стоял в

углу большой комнаты, полностью застланной огромным шерстяным ковром, вручную сотканным

бабушкой. Колька смотрел на ковёр с орнаментом из лягушек как на поле битвы и не мог

дождаться, когда выпадет свободный денёк, выходной или каникулы, чтобы целиком посвятить

его игре.

Подготовка к баталии занимала много времени и места. “Наши” были в зелёной форме, в

чёрной – конечно же, “немцы”. Целый день он ползал на четвереньках, кропотливо расставляя

свои войска. Штаны не долго выдерживали такой нагрузки, скоро на коленках протирались дыры.

Мама пришивала заплатки из неизнашиваемого материала, используемого в оборонной

промышленности в качестве чехлов для вооружения, но и их часто приходилось менять. Вот так

трудно доставалась победа.

Вживаясь в игру, он чувствовал себя богом войны, от которого зависела победа одних и