Один на двоих - [2]

Первые три месяца дела шли так, как мне хотелось. Супруги Мэхью уже успели убедиться, что им достался весьма привередливый малыш, которого нельзя оставить ни на минуту без внимания ни днем, ни ночью. Если он не добивался своего через крик, то начинал швырять свои погремушки по всей комнате, а если и это не помогало, то прибегал к безотказному способу, намеренно уделывая свои ползунки и пеленки. Он был рад стараться, когда приходили гости посмотреть на него: улыбался и агукал для них, пускал пузыри и делал ладушки, но, когда гости уходили, впадал в черную ярость.

Все это время 3-Ин 843 сидел рядом с постной миной и кис. А я игнорировал его, занимаясь своим делом с Артуром, который на глазах становился чудным Агрессивным Экстравертом. Но как-то ночью мой коллега подошел и слезно попросил дать ему ну хоть немного поработать, и я, легковерный осел, дозволил ему посидеть за пультом управления 24 часа. Артур изменился моментально. Он часами лежал, пялясь в потолок, а когда Аннет, няня, вошла в комнату, чтобы накормить его, он забился в угол люльки, перепуганный насмерть. Его стали пугать даже игрушки. Он и кричать перестал: просто лежал, свернувшись в комочек, с единственным желанием, чтобы его оставили в покое.

А когда прошли 24 часа, этот подлый негодяй наотрез отказался освободить место.

— Ну, а что ты можешь сделать-то, а? — измывался он надо мной. И я вдруг понял, что и действительно ничего не могу поделать, раз переключатель у него. И ведь он-то это тоже знал, потому что сказал, усмехаясь:

— Для Агрессивного Экстраверта ты довольно наивен.

— Бог ты мой, — сказала Аннет, которая нянчила с младенчества еще миссис Мэхью, — никогда не видела, чтобы ребенок так менялся. Вроде и температурки нет, а я все же думаю, что-то неладно.

— Действительно изменился, не правда ли? Хотя, признаться, я не против, чтобы он побыл спокойным, хоть для разнообразия. Надо все же показать его доктору Мак Клеоду завтра, все равно уже пора.

Доктор Мак Клеод, тот самый, который принимал роды, нашел Артура вполне здоровым, хотя и был весьма удивлен тихой меланхолией, напавшей на ребенка. Он прописал пищевые добавки и посоветовал миссис Мэхью не волноваться. Да она и не собиралась этого делать.

Постнорожий безраздельно властвовал за пультом управления, и Артур Мэхью стал застенчивым, замкнутым ребенком, который ни с кем не дружил, он бывал счастлив, только когда оставался один. Он почти совсем не говорил. Родителям все реже и реже удавалось достучаться до него, и он все больше зацикливался в своем маленьком мирке, а учителя беспокоились об его общественном развитии, чего, собственно, и не было вовсе. Я, конечно же, был вне себя от происходящего и все время только и делал, что выискивал, как бы не упустить свой шанс вступить в игру и взяться за дело. Мне так хотелось вдохнуть в ребенка хоть немного жизни!

И это мне удалось, когда младшему Мэхью было уже двенадцать лет. Постнорожий забыл, видно, о моем присутствии: он расслабился как-то ночью немного больше, чем следовало. Я выхватил рычаги управления и вцепился в них.

— Хватит, дружок, наигрался. Теперь-то уж он мой, — сказал я, выпихивая его из-за пульта. А он посмотрел на меня с укоризной и просто остался стоять за спиной, но я уж знал, что он так и будет стоять в ожидании.

Я начал прямо на следующее утро. С того, что Артур явился к завтраку, шваркнул по столу ложкой и завопил:

— Обрыдло мне это ваше вонючее ячменное пойло!

— Что ты сказал? — спросил опешивший мистер Мэхью, не слышавший уже лет пять ничего, кроме невнятного «добрутра».

— Я сказал, что сыт по горло вашим ячменным пойлом. Что там у тебя в газете, папаня?

— С тобой все в порядке, Артур?

— Конечно, я в норме. Просто спросил, что тем пишут в газетах.

— Артур, с тобой что-то…

— Да ладно тебе! Все о'кей, а вот в школу-то я опаздываю!

Засим Артур собрал учебники и отчалил, оставив мистера Мэхью таращиться над своей «Лос-Анжелес Таймс»…

Днем, во время занятий, когда миссис Крамер вышла на минутку из класса, Артур произвел сенсацию: вскочил на парту и вполне достоверно изобразил учительницу, после чего последовала зажигательная чечетка с балансированием на краю парт и подоконников, от чего у слабонервных волосы встали дыбом. Класс ухнул в восхищении, но мне показалось, что они были слегка напуганы интенсивностью выступления. Однако я уже ничего не мог поделать, после вынужденного длительного безделья меня распирали энергия и новые идеи, и Артур продолжал выделываться, как мог, совершенно не обращая внимания на реакцию окружающих. А когда миссис Крамер влетела в класс, чтобы пресечь безобразия, она была весьма удивлена тем, что зачинщик всего именно Артур Мэхью. Ну кто бы мог подумать! А так как ее педагогические идеи были весьма прогрессивны, то миссис Крамер даже обрадовалась поначалу, что ребенок наконец-то вырвался из своей меланхолической стеснительности и принимает, слава богу, участие в жизни соклассников. И только через несколько дней до нее стало доходить, что мальчик, пожалуй, немного перебирает.

Он у меня и уроки срывал, и организовал небольшую шайку малолетней шпаны со звучным названием «Арти-мстители», которая терроризировала школьников и учителей без разбора, и стал известен как самый бойкий мальчик, когда-либо ходивший в школу Оукглен. Дома он был абсолютно несносным и творил, что хотел, игнорируя весьма скромные дисциплинарные притязания родителей. Он сквернословил, грубил, наглел и даже вынудил преданную Аннет покинуть Мэхью и искать работу в другом месте.