Один - [7]

Самым пугливым, которые никогда не покидали подземных мастерских, солнце казалось огнем в горне или блеском в глубине полированного камня. Эти, привыкшие к темноте, по солнцу скучали меньше всего: как можно любить искренне то, чего не знаешь?

Локи ответил старик, полусогнутый и слепой. Он обернулся на голос Локи, незряче пошарил, вслушиваясь в направление.

– Солнце – это и есть солнце, сынок, – просипел старик. – Я ослеп с тех пор, как посмотрел на солнце. – Старый цверг помолчал. – И жалею лишь об одном, что больше никогда не смогу его увидеть. Но иногда я прошу кого-нибудь из молодых на грани ночи и дня подвести меня к выходу из подземелий. Молодежь, жалея калеку, отказывает редко. Меня приводят к повороту, за которым начинается внешний мир, и оставляют. Я ориентируюсь по идущей извивом стене туннеля. Делаю несколько шагов и останавливаюсь. Жду.

Проходит минута или час: ведь чуда никогда не вычислишь точно, а потом вдруг меня касается свет и тепло, разглаживает морщины, щекочет. Каюсь: я плачу. Я, старый и много повидавший на свете цверг, плачу от счастья. И этих нескольких часов мне хватает на долгие месяцы сырости и темноты. Вот это и есть солнце, – старик улыбнулся чему-то своему. Поддерживаемый двумя цвергами, отступил.

– Забавная выдумка, – пробормотал Локи, тут же почувствовав себя неловко: старик, пусть слова и были слишком красивы, а значит, легковесны, говорил правду. И тут же себя одернул: не хватало еще великому асу позавидовать маленькому и убогому счастьицу цверга-калеки! Но снова – себе не соврешь – Локи не прав: он завидовал. Он давно не умел радоваться. Он давно не вслушивался, как эти полупьяные уродцы, в небылицы, ловя каждое слово сказки. Они, в том и штука, так и не стали взрослыми – Локи никогда не был ребенком. В этом разница. Ей и позавидовал великий ас.

Не ему одному было неловко: мы боимся чужих исповедей. Ведь когда с тобой делятся сокровенным, нужно что-то, обязан, отдать взамен. А если в душе пусто, и делиться попросту нечем?

Цверги поникли. Давно позабытый рассказчик убрался восвояси, прихватив чурбачок.

– Послушаем третьего сказочника? – не то сказал, не то спросил распорядитель.

С Локи сказок на сегодня хватило. Тем более алтарь – вот!

Когда третий рассказчик набрал воды из стаканчика, чтобы промочить пересохшее горло. Локи наклонился вперед и сцапал соколиное ожерелье. Тотчас раздался возглас распорядителя: «Хватайте вора!» – и десятки стражников облепили сапоги аса, карабкаясь вверх, словно по двум толстым стволам.

– Как бы не так! – ухмыльнулся Локи, любуясь своей добычей. Теперь, в руках, казавшиеся черными камешки, на поверку оказались темно-красными, с мерцавшим в глубине алым свечением.

Другой рукой Локи отдирал от себя цвергов, но гномов было слишком много; следовало убираться восвояси. Локи, стараясь не передавить маленький народец, рванул к пролому.

Но в тот момент, когда его нога уже шагнула в туннель, Локи настиг голос распорядителя:

– Очнитесь, древние знания цвергов! – Просим у предков защиты их волшебства!

– Дело, оказывается, серьезнее, чем я думал! – Локи словно увяз в топком болоте, а слабость ползла все выше, уже спеленав аса по бедра.

Локи слыхал, что цверги, темные силы, владеют тайными рунами, дающими им право раз в тысячу лет потребовать защиты у предков. Знай ас, что сокровище так значимо для карликов, он отложил бы ограбление или не брался бы вовсе. Тайные знания могли спасти маленький народец во время войны, катастроф, обратись он к предкам. И, даже погибни миры, цверги бы уцелели. Но они отдали желание, исполняющееся один раз в тысячелетие, чтобы лишь остановить Локи? Нет, ас бы такой глупости не совершил. Расточительство – да и только! Так бесился Локи, чувствуя, что все его тело утратило способность ему подчиняться. «Ну, погодите, – злился ас, уже еле шевеля распухшим языком. – Заявлюсь я к вам снова – и не через тысячу лет!» За себя опасался мало: цверги аса убить не посмеют. Жаль ожерелья. Но и тут Локи не унывал: непоправимых ситуаций нет.

Теперь, когда Локи оказался беспомощней спеленутого младенца, цверги, точно мухи, облепили аса. Тысячи веревок, взметнувшись лассо, обвились вокруг тела Локи. Тысячи цвергов потянули за них, и Ас не устоял, ополз по стене.

– Вот теперь и поговорим, великий ас! – старикан сдернул с головы колпачок, шутливо поклонился, став еще меньше.

Локи злился, но вырваться из незримых пут, пока цверги не соизволят снять заклинание, не сумел бы и сам Один.

– Меня зовут Мотсогнир! – представился цверг.

– Живой еще? – искренне поразился Локи: он помнил, сколько возни было с карликом, когда асы решили осчастливить миры маленьким народцем.

– Нет, я потомок первого Мотсогнира, а наш древний предок слишком велик и влиятелен, чтобы по пустякам появляться среди подданных, – признался старик. – Просто имя славного Мотсогнира раз в году на нашем празднике может взять самый умный и мудрый гном. – И, не удержавшись, похвастался: – Я уже три весны подряд в этот день зовусь Мотсогниром!

– Ну, ладно, – Локи, потея, попытался выкрутиться из веревок. – Побаловали – и будет! Развязывайте меня!