том числе о пребывании в лагерях). У всех указанных лиц произведения написаны
нормальным русским литературным языком.
Может задача научить жить в местах лишения свободы? Ну типа, от сумы и
тюрьмы… Тут и феня пригодится и знание обычаев. Но мы выяснили, что с
20
правдивостью у Солженицына не очень. Блатной язык присутствует, но изложение
скучное (Хрущёв еле дочитал, если не соврал, может вообще на помощника этот
труд сбросил). В этом случае Фима Жиганец всем в помощь (настоящее имя Александр Сидоров, советский и российский журналист, филолог, писатель, поэт, переводчик). Профессионально исследовал воровской жаргон, произведения написаны с
юмором и легко читаются. Информация свежая. Ведь представите, как здорово, вы-ходит ученик на уроке русской литературы к доске и:
« Мой дядя, честный вор в законе,
Когда зависнул на креста,
Он оборзел, как бык в загоне,
Хоть с виду был уже глиста».
Музыка… И сразу всё всем ясно, что речь идёт о дяде, который «не в шутку
занемог и уважать себя заставил». Пушкин бы прослезился от такого прочтения (или
бы вызвал на дуэль, уж больно был резок). И это вы ещё письмо Татьяны не читали.
Песня! И вот уже «правильный пацан» почти готов к жизни. А учить такому по сол-женицынским опусам, скучно, долго и непродуктивно – а где, как правильно захо-дить в хату, а как правильно отвечать на каверзные вопросы? Только и информации
о жизни лагерной шестерки. Неужели учителя хотят такой участи для своих учени-ков? Не верю (прости меня К.С. Станиславский за плагиат)!
« - Но слушайте, искусство – это не что, а как.
Подхватился Х-123 и ребром ладони по столу, по столу:
– Нет уж, к чёртовой матери ваше «как», если оно добрых чувств во мне
не пробудит!»
Вот здесь я с Солженицыным согласен. Ещё незабвенный наш Александр Сер-геевич (я о Пушкине), писал:
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал
А пробуждает ли добрые чувства «творчество» Солженицына? У меня нет.
Как сказал один хороший человек: «Мрак, грязь, страх и ничего человеческого» (Е.
Леонов к/ф «Джентльмены удачи»). Ещё и читать тяжело, поскольку это что угодно, но не русский литературный язык, и даже не народный язык. Значит, по Солженицыну, вся его литературная деятельность — это не искусство, это фуфло (жарг. лож, обман).
21
