Одевая эпоху - [47]

Надо было видеть, как наш Людовик XIV спускается по парадной лестнице, за ним на почтительном расстоянии следуют придворные, а во главе шествия, пятясь задом, идут лакеи со свечами, освещая путь королю! В самом деле, Декру воссоздал своего героя с необычайным вдохновением и большой тщательностью, и это притом, что реквизит у нас был скудный, можно сказать, случайный. В частности, королевскую трость заменял искусно замаскированный бильярдный кий. До пяти часов утра мы должны были называть нашего друга не иначе как «Ваше Величество» и оказывать ему подобающие почести. Он захотел превратиться в короля. И он был королем. Однажды, когда я возвращался с костюмированного бала в Высшей художественной школе (если не ошибаюсь, это было в мае 1911 года), мне пришло в голову устроить в парижском доме и саду праздник под названием «Тысяча вторая ночь». Праздник получился незабываемый. Я пригласил нескольких художников, предоставил дом и сад в их полное распоряжение и предложил им создать не просто праздничный декор, а нечто невиданное – целый сказочный мир. Программа праздника произвела на художников такое впечатление, что они все поспешили откликнуться на мой зов и сотворили чудо, о котором я сейчас расскажу подробно!

Праздник Поля Пуаре «Тысяча вторая ночь», Париж, 1911

Дом был замаскирован коврами, чтобы скрыть происходящее от уличных зевак. У входа гостей встречали старички во фраке, вроде театральных контролеров. Они относились к своей миссии очень серьезно и впускали далеко не каждого.

– Извините, месье, но во фраке сюда нельзя. Это костюмиро-ваннный бал, мы не можем вас впустить.

– Позвольте, месье, но поверх фрака на мне – настоящий китайский халат…

– Месье, мы не в Китае, а в Персии, и ваш китайский костюм тут совершенно неуместен. Я не могу вас впустить, пока вы не переоденетесь.

– Где я возьму другой костюм? Время уже позднее!

– Извините, месье, но, если вы пожелаете подняться на второй этаж, вам подберут самый настоящий, исторически достоверный персидский костюм, в котором вы будете прекрасно выглядеть и вполне гармонировать с окружающей обстановкой.

(Я знал, что среди моих гостей есть люди рассеянные и забывчивые, и на всякий случай приготовил несколько лишних костюмов.)

Дениз Пуаре, 1913

Некоторые не захотели переодеваться и ушли, другим хватило ума остаться и надеть предложенный мной костюм. Гости, прошедшие отбор, допускались во второй салон, где их ждал полуобнаженный негр, задрапированный в бухарские шелка, с факелом в одной руке и ятаганом – в другой. Он собирал их в небольшие группы и вел ко мне. Сначала им надо было пройти через посыпанный песком двор, где плескались фонтаны в фарфоровых чашах, а вверху было натянуто голубое с золотом полотнище. Казалось, это патио во дворце Аладдина. Сквозь полотнище проникал голубоватый свет. Затем, поднявшись на несколько ступенек, гости оказывались перед огромной золотой клеткой с узорными решетками, куда я запер мою фаворитку (мадам Пуаре). Ее окружали придворные дамы, которые распевали настоящие персидские мелодии. Зеркала, освежающие напитки, аквариумы, маленькие птички, наряды и перья – таковы были развлечения царицы гарема и ее придворных дам. Затем гости попадали в салон с фонтаном; струя фонтана, казалось, выходила из ковра, а поднявшись, падала в чашу из хрусталя, переливавшуюся всеми цветами радуги.

Дениза Пуаре в платье по дизайну мужа

В следующей комнате, куда вели две широкие двери, была устроена горка из разноцветных подушек, гладких либо вышитых. На подушках, поджав ноги, сидел великий трагик де Макс.

На нем было просторное одеяние из черного шелка и длинное жемчужное ожерелье, несколько раз обернутое вокруг шеи. Он сказал мне, что одна знакомая американка одолжила ему на этот вечер все свои драгоценности общей стоимостью три миллиона.

Он рассказывал сказки из «Тысячи и одной ночи», подняв палец, как обычно делают уличные сказители на Востоке, а вокруг расселись на полу его слушатели – случайные прохожие.

Не задерживаясь, гости шли дальше в сад, затемненный и таинственный.

«1002 ночь» Поля Пуаре, 1911

Ступени крыльца и аллеи были покрыты коврами, приглушавшими шаги, поэтому там царила тишина. И прогуливающиеся гости, боясь нарушить эту тишину, переговаривались шепотом, словно в мечети. Посреди цветника с прихотливыми узорами возвышалась ваза из белого халцедона, о которой упоминалось в программе праздника. Спрятанные в кустах прожекторы освещали вазу, придавая ей причудливый облик. Из вазы поднималась тоненькая струйка фонтана, вроде тех, что изображены на персидских эстампах, а вокруг важно расхаживали розовые ибисы, им тоже хотелось насладиться прохладой и полюбоваться необычным освещением. Некоторые деревья были сплошь покрыты темно-синими светящимися плодами, а на других сияли гроздья лиловых ягод. Казалось, это не сад, а вход в какой-то бесконечный парк. На лужайках, кустах и деревьях, оживляя это зеленое царство, резвились обезьянки и пестрые попугаи. А в глубине сада сидел я, в облике темнолицего белобородого султана, и держал в руке хлыст с рукояткой из слоновой кости. А вокруг, на ступеньках у трона, возлежали в томных, сладострастных позах мои наложницы: было видно, что они до смерти боятся прогневать меня. Сюда, к этому трону, и приводили небольшими группами гостей, которые приветствовали меня по мусульманскому обычаю.