Одесское счастье - [35]

Должно быть, голос предательски дрогнул; мистер Хэрмон неловко похлопал меня по спине.

– Ты замечательная девушка и обязательно встретишь достойного мужчину, – закрыл он вопрос и отправился в свой в кабинет.

Остаток утра я посвятила искоренению воспоминаний об Уилле и поискам решения задачки со Станиславскими. Или потугам по искоренению и по решению. Неожиданно из кабинета начальника донесся странный грохот. «Бах! Бах!»

– Что случилось? – заглянула я туда.

– Вот эта штуковина, – произнес он с нотками отвращения в голосе и указал на компьютер, – точь-в-точь как ты! Себе на уме.

На самом деле я только радовалась, что мистер Хэрмон не в ладах с техникой. С одной стороны, это был натуральный цирк, а с другой, если уж начистоту, мне нравилось ощущать себя нужной и даже необходимой.

Я обошла его стол, посмотрела на экран, впустую пощелкала мышкой.

– Завис. Когда он вот так зависает, просто выключите его, посчитайте до десяти и снова включите.

Несколько минут спустя шеф опять прибег к моей помощи. В этот раз он не сумел открыть текстовый редактор. Я оперлась одной рукой на его плечо, второй накрыла мышку и повторно объяснила про двойной клик. Мистер Хэрмон мне улыбнулся. Я улыбнулась в ответ.

Тут-то нас и застукала Оля.

Мы с начальником хором сказали «привет» – он по-английски, а я по-русски, – но она ничего не ответила.

Я сделала новый заход.

– Рада тебя видеть, Оля. Ты уже сходила на выставку Виже-Лебрён?

Ноль эмоций.

– Все написанные ею портреты из императорского собрания Эрмитажа теперь находятся в музее...

По-прежнему тишина.

Сдавшись, я выпрямилась и вернулась на свое рабочее место. Оля захлопнула за мной дверь кабинета. Которая не заглушила ее криков.

– Я не нравится. Она плохо. Дарья плохо. Она идти. Я оставаться. Она идти.

До меня долетело примирительное бормотание мистера Хэрмона. Оля разразилась таким смехом, будто завизжал перфоратор.

Я украдкой слиняла из конторы и отправилась в «Совет да любовь», где за обедом и рассказала Валентине Борисовне про предательство Уилла. Начальница открыла сейф, достала коньяк и вздохнула:

– Мусор с возу – кобыле легче. Найдешь себе парня получше. Теперь-то дашь шанс моей новой программе по спариванию клиентов?

Я скривилась, а она рассмеялась.

Когда я вернулась с перерыва в транспортную компанию, Оля уже ушла. Слонявшийся возле моего стола мистер Хэрмон прочистил горло и, потупившись, произнес:

– Хм... я должен тебе кое-что сказать.

Я с трудом сглотнула. Неужели занесенный топор готов обрушиться?

– Мне бы хотелось, чтобы ты носила сюда более консервативную одежду. Ну, понимаешь, глухие неяркие водолазки, мешковатые брюки.

Облегчение мигом обернулось гневом. Скрестив на груди руки, я повысила голос:

– Моя одежда не обтягивающая и не откровенная. Она полностью соответствует деловому стилю.

– Да, да. Ты всегда потрясающе выглядишь. То есть, подобающе. Но ты ведь знаешь женщин. Они иногда ревнуют.

Я процедила сквозь зубы:

– Женщины или конкретная женщина?

Молчание.

Ответ был очевиден.

– Вот гадина, – прошептала я по-русски.

– Что ты сказала?

– Вы же не дурак. Включите воображение. И с каких это пор она командует вами? Или мной?

– Она очень ревнивая. Сидит дома целыми днями и воображает себе невесть что.

– А кто в этом виноват? Могла бы устроиться на работу или уволила бы няню и занялась, наконец, воспитанием троих детей, которых зачем-то родила, а теперь знать не хочет.

С каждым словом мой голос сам по себе звучал все резче и резче. Сам по себе за меня выступал. Я вас умоляю, мне пришлось много чего перемочь, чтобы удержаться на этой нелегкой работе: и подкаты мистера Хэрмона, и пересуды офисных хабалок. Я еле отбилась от насильника и нашла старому псу свежую кость. А теперь какая-то шмара будет мне указывать, как одеваться?! Это мы еще поглядим. Решив остаток рабочего дня ненапряжно прокантоваться, я уставилась было на пальму, но взгляд перебежал к оконной решетке. Должен же найтись какой-то выход из этой тюрьмы.

Мистер Хэрмон великодушно принес мне поднос с перекусом и кофе, приготовленным именно так, как я любила – с двумя ложечками сахара и капелькой горячего молока, – и спросил о бабуле. Обычно такого подходца хватало с лихвой, чтобы унять мое раздражение. Не на этот раз. Увидев, что я продолжаю дуться, шеф до кучи сообщил, что сам составит еженедельный отчет по логистике (то есть сделает свою прямую работу, которую неизменно перекладывал на мои плечи). Я угрюмо наблюдала, как он маячит перед моим столом, переминаясь с ноги на ногу, потирая пальцы и, похоже, придумывая, что бы еще сказать. Видя мои сведенные брови и упрямо выдвинутую челюсть, он, должно быть, понял, что сейчас слабины не добьется, и почел за лучшее скрыться в свою берлогу. Скатертью дорога.

– Баба с возу, кобыле легче, – крикнула я, ни к кому конкретно не обращаясь.

Потом в охотку выпила кофе с молоком, – мистер Хэрмон делал лучший кофе на свете.

В пять часов я как штык вышла из конторы. Вера догнала меня и выпалила:

– Эй, ты проиграла!

– Что проиграла? – удивилась я.

– Пари! Ольга уже переезжает к мистеру Хэрмону. Моя взяла! Я ставила на пятнадцатое!