Одесский юмор. XXI век - [31]

В США ученых ценят. Причем забота о них доходит в Штатах до совершенно животноводческого уровня: существует специальный фонд Грэма, собирающий и хранящий сперму нобелевских лауреатов для искусственного оплодотворения американок, мечтающих родить гения. Есть и более простые способы, но как внушить это тамошним феминисткам?

А вот что мне симпатично в ученом народе – способность не только к иронии (этого у всех навалом), но и к самоиронии. В вычислительном центре, обслуживающем одну из корпораций США, в центре машинного зала на специальной подставке стоит стеклянный ящик с надписью: «При аварии разбить стекло», а в нем находятся… обыкновенные конторские счеты.

А насколько ученые убедительнее и изощреннее в доказательствах очевидного, чем мы! В благой памяти 1970 году четвертинка водки стоила 1 рубль 49 копеек, а пол-литра – 2 рубля 87 копеек. Это обстоятельство в свое время использовали наши математики, чтобы доказать, что пьянство – дело нерациональное. И в самом деле, 1,49 в степени 2,87 с достаточно большой точностью равно числу «пи», иррациональному по определению. Вы представляете, кем нужно быть, чтоб такое заметить? Я – нет. Лучше я буду думать, что так заранее в Госплане и задумали, а потом кто-то проболтался.

И все же, все же, все же… Жительница Сан-Франциско Бетти Грэхем из всех передач ТВ больше всего любит сводку погоды, зарабатывая на ее просмотре до 27 долларов в месяц. Как именно? Очень просто: держит с мужем на доллар пари, что погода будет не такая, как в прогнозе. То ли простая домохозяйка Бетти Грэхем умнее всех ученых, то ли метеорология – не наука… Ученые когда-нибудь разберутся.

Скрипичный ключ под ковриком

В музыке каждый понимает по мере веса слона, в детстве наступившего ему на ухо. Президент США Улисс Симпсон Грант (тот, который с полтинника) вообще говорил, что знает только две мелодии, одна из которых – «Янки дудл». А на вопрос, какая же вторая, гордо отвечал: «Не «Янки дудл». Впрочем, лучше, когда руководитель так разбирается в музыке, чем, скажем, как Жданов, который учил композиторов, какая должна быть музыка – чтоб ему, Жданову, было приятно ее напевать. Так что лучше, чтоб руководитель своих музыкальных вкусов не демонстрировал. Разве что как Елизавета Английская, даровавшая некому доктору Джону Булю (интересное, кстати, совпадение) герб с надписью «Sol, mi, re, fa» – за сочинение английского гимна «Боже, храни королеву». А то вот Николай I не любил Глинку и разрешал заменять провинившимся офицерам гауптвахту… посещением оперы «Руслан и Людмила». Кстати, некоторое время мелодия Глинки прослужила российским гимном – не месть ли это гонителю декабристов?

А вообще-то говоря, музыка в государственной мощи дело не последнее. Еще Наполеон говорил, что в российской кампании у его войска было два главных врага – морозы и русская военная музыка. Да и генералы Великой французской революции, прося подкрепления, писали: «Пришлите два полка солдат или тысячу экземпляров «Марсельезы». Музыка – дело смертоносное, причем не только для людей. Недавно в одном старинном английском замке состоялся рок-концерт, после которого из замка начисто исчезли крысы. Ни кошки, ни отрава не смогли добиться того же, что чарующие звуки современной музыки. Это еще раз доказывает, что люди сильнее крыс и слухи о живучести последних несколько преувеличены.

Правда, и люди не всякую музыку любят. Арабы, например, никогда не насвистывали мелодий, называя свист «музыкой дьявола». А иногда не музыка, а сами музыканты виноваты в том, что добиваются не совсем того успеха, о котором мечтают. Россини как-то в опере ругал горе-певца на чем свет стоит, но уйти отказывался – не хотел пропустить третьего акта, где того по сюжету убивали. Когда один бездарный композитор предложил Равелю послушать его последнюю работу, тот радостно сказал: «Действительно последнюю? Тогда поздравляю вас от всей души!» А когда более дипломатичного Масснэ спросили, почему он хвалит композитора Рейса, который всегда его ругает, тот ответил: «Не обращайте внимания, мы оба не говорим того, что думаем!» Карузо тоже был вежлив – выслушав заявление некоего козлетона «Мой голос звучал во всех ярусах театра!», он спокойно признал: «Да, я сам видел, как публика освобождала ему место».

Несколько трудней критиковать женщин-музыкантов – надо еще и политес соблюдать. Не всякий осмелится, как Генрих Нейгауз, в ответ на слова «Посмотрите, какая красивая пианистка – вылитая Венера Милосская!» честно признаться в своей мечте о том, чтоб ей для полного сходства еще и отбили руки… Вот Леопольд Стоковский, выслушав экзерсисы дочери одного богача, всего-навсего тактично заметил, что она играет по библейским заветам, и лишь потом пояснил, что имеет в виду – «ее левая рука не знает, что делает правая». А Густав Малер, когда его спросили, как выступила на конкурсе некая безголосая певица с большими связями, сказал, что для победы ей не хватило только одного голоса – ее собственного. Вообще, женщинам не музыка важна. Стоя в кулисе Большого на «Евгении Онегине», одна хористочка сказала: «Как Татьяна могла полюбить этого пижона Онегина – Ленский гораздо лучше!» На это исполнитель роли Онегина Оленин скромно возразил: «Пушкин же не знал, что Ленского будет петь Собинов!»