Одержимый. Рыцарь империи - [90]

Но всё это ничто, по сравнению с тем, что ожидало меня в зале суда… В абсолютно пустом зале. Где римхольский десятник и пара его подчинённых усадили меня на скамью и ушли.

Недоумённо повертев головой по сторонам, я растерянно пожал плечами. Что тут творится — не пойму. Но в этот момент за судейской трибуной распахнулась маленькая дверка, и через неё вошла несравненная ди Мэнс. С охапкой каких-то бумаг под мышкой, в судейской мантии и шапочке! Прошла, не обращая на меня внимания, к трибуне, и уселась на место судьи!

— Это даже не смешно, — подобрав отвисшую челюсть, хмуро заявил я девушке начавшей с сосредоточенным видом раскладывать принесенные бумаги. — Это ж не суд получается, а фарс!

— А что не так? — подняв взгляд и изобразив удивление поинтересовалась Кейтлин, не переставая при этом шебуршаться бумагами. И пожав плечами, равнодушно молвила: — Всё совершенно законно. Закрытое заседание с минимумом присутствующих лиц, так как рассматривается дело затрагивающее честь девушки благородного сословия.

— Ну… допустим… — медленно кивнул я. Закрытые слушанья имеют место быть в судебной практике. В некоторых случаях. В таких, например, когда рассматривается дело об измене родине, ну или в оговоренном ди Мэнс. Однако это не отменяет главного… Потому я прямо так и заявил: — Но судьёй-то быть вы не имеете права!

— Ну почему же? Имею полное право, — равнодушным голосом возразила Кейтлин. И преспокойно так пояснила: — Как владетель данного города, я являюсь здесь высшим судьёй.

— Но… — опешил я. И растерянно произнёс: — Но Римхолл принадлежит какому-то лорду…

— Принадлежал, — поправила меня Кейтлин. И, задумчиво повертев в руках судейский молоточек, произнесла: — Что ж, пожалуй, начнём уже заседание…

Бросив злобный взгляд на поганого беса, что катался по полу дрыгая ногами в припадке обуявшего его безумного смеха, я стиснул зубы. Будет мне всё по закону… Как же — жди! Но много сильней меня уязвило совсем иное. То, что немалое моё состояние аж в две с лишним тысячи золотых — это абсолютно ничто. Никогда не стать мне ровней с аристократкой, способной позволить себе из одной только прихоти купить не какую-нибудь драгоценную безделушку, а, вдуматься только, — целый Город!

— Значит, начнём, — утвердительно кивнула обворожительная демоница, не дождавшись от меня никакого ответа. И хлопнув молоточком по трибуне, грозно произнесла: — Подсудимый, встаньте! — А когда я, криво усмехнувшись, выполнил требуемое, ди Мэнс, сурово сдвинув подведённые бровки, вопросила: — Что вы можете сказать в своё оправдание, прежде чем вам будет вынесен смертный приговор?

— Э-э-э… — растерянно проблеял я, малость офонарев с эдакой формулировки.

— Значит, нечего сказать в свою защиту? — удовлетворенно произнесла Кейтлин. И бросила: — Я так и думала!

— А в чём меня, собственно, вообще обвиняют? — опамятовал я.

— В лишении благородной особы девичьей чести против её воли, — как-то буднично объявила мне чудовищное обвинение леди.

— Но… — окончательно растерялся я. — Это ж кто меня насильником объявил?.. У меня ж всего одна невинная девушка была…

А скалящийся бес за меня мысленно закончил: «Да и та давно мертва!»

— Я говорю о себе! — злым голоском уведомила меня Кейтлин, совсем запутав.

— Но я ж ничего такого с вами не совершал! — вытаращил я глаза.

«А я тебе говорил, говорил! — восторжествовал рогатый. — Пользуйся моментом — всё равно отвечать по максимуму придётся!»

«Да заткнись ты!» — с досадой бросил я ему. И повторился, растерянно обращаясь к Кейтлин: — Я же на самом деле ничего такого с вами не совершал…

— Да? — ядовито вымолвила леди. И едва не заскрипев зубами, выдала: — А абсолютно все в Империи уверены в том, что ты со мной переспал! И я, как бы мне этого ни хотелось, поделать с этим ничего не могу! — После чего злобно прорычала: — Таким образом и получается, что я лишена невинности против своей воли!

— Но… — растерялся я.

— И никаких но! — сурово произнесла Кейтлин. И бухнула молоточком по трибуне: — Виновен!

— Да уж… — крякнул я.

— Или, может, ты считаешь, что я осудила тебя несправедливо, не по делу, а руководствуясь исключительно личными мотивами? — прищурилась эта стерва.

— Да я не считаю — я уверен в этом! — вырвалось у меня.

— Вот как… — раздвинула губы в злой улыбке девушка. И указала на две примерно равные стопки замусоленных бумаг: — Знаешь, что это?

— Да нет, откуда ж мне это знать? — удивился я.

— Это обращения к новому владетелю, о свершении дела на благо города, с подписями его жителей.

— Понятно, — кивнул я, так и не поняв, к чему клонит ди Мэнс. Есть такой старый и весьма полезный обычай, по которому новый владелец городка или крупного села, по ходатайству местных жителей совершает что-нибудь полезное. Площадь или улицу камнем мостит, парк разбивает или обустраивает, ну или ещё что-нибудь в том же стиле. Но ко мне-то это каким боком?..

— А знаешь, о чём меня слёзно просят горожане?.. — вкрадчиво поинтересовалась леди.

— Ну, могу предположить, что убить Алого, — пожал я плечами.

— Не угадал… — злорадно улыбнулась ди Мэнс. — Это предложение набрало на полторы сотни меньше голосов нежели то, что в итоге вызвало наибольшее одобрение… И просят римхольцы… — Тут она сделала многозначительную паузу. Чтоб затем безжалостно рубануть: — О максимально суровом наказании тебя! Прямо-таки вопиют о необходимости посадить пьяницу, драчуна-дебошира, жестокого убийцу и злостного вымогателя, а так же растлителя малолетних, Кэрридана Стайни на кол!