Одержимые дьяволом. Мой опыт психиатра рядом с паранормальным - [92]

После этого наши контакты прекратились. Я никогда больше не услышал от журнала ни слова.

Это не очень меня удивило. Думаю, что статья была отклонена по идеологическим и коммерческим причинам. Издатели, по всей видимости, побоялись получить гневную реакцию от своих научно-ориентированных читателей, что могло негативно отразиться на числе подписчиков. Так выглядит «непредубежденность». Даже «научный» журнал, скорее даже научно-популярный, не может позволить себе высказать мнение, что одержимость, возможно, лучше всего объясняется воздействием настоящих, подлинных злых духов. Должна быть только материальная причина. Журнал, вероятно, посчитал, что само упоминание о демонах является показателем невежества и такой материал просто не может распространяться. Издатели, скорее всего, вообразили, что такое высказывание «оскорбит» чувства их регулярных читателей, однако по опыту хочу заметить, что оно могло вызвать нормальную, живую полемику, как это случилось с моей статьей в «Вашингтон пост» спустя несколько лет.

Некоторые люди удивляются, когда я говорю, что понимаю эту позицию. Я признаю, что в этом упорстве есть что-то положительное. Существует множество изданий и журналов, посвященных религиозным и философским темам – таким, как духовность, и даже таким, как «парапсихология», – где подобный материал может быть опубликован. Вполне вероятно, что о таких возможностях люди просто не задумываются. Я, например, часто не задумываюсь.

Однако здесь мы должны уважать законные границы. Понятие «духовного» просто выходит за рамки того, что наша современная и узкая концепция науки считает для себя законным объектом исследования. Нечего и говорить, что одержимость и связанные с ней вещи – это не те темы, которые считаются приемлемыми для публикации и обсуждения в современных научных журналах. Невозможно духовную реальность, будь то бесплотные духи или молитвы, подвергнуть такому же научному анализу, как металлы или облака.

И я признаю, что во многих отношениях нам лучше придерживаться этих рамок. Посмотрите на яркие успехи, достигнутые наукой со времен Просвещения. В моей области, медицине, эти открытия принесли с собой вакцины, антисептику, знания о микроорганизмах, иммунологию и многое другое. У нас есть самолеты, величественные инженерные сооружения, телевидение и компьютеры, даже космические путешествия. Нам есть за что благодарить наших ученых. Моя собственная область, психиатрия, получила огромное развитие благодаря распространению двойного слепого метода исследований и открытиям в нейробиологии.

В то же время мы считаем неправильным, когда наши ученые берутся рассуждать о предметах, выходящих за рамки их компетенции. Покойный Стивен Хокинг был блестящим астрофизиком, однако все интервью, которые он давал, показывают, что он ничего не знал о философии, истории религии или духовности. Среди узких специалистов – а любой значительный ученый неизбежно будет страдать от такой узости – существует проблема с пониманием междисциплинарных связей и перспектив за пределами своей небольшой области.

Верный научный взгляд на одержимость требует междисциплинарного подхода, сочетания медицинских, исторических и духовных знаний, что большая редкость для «чистых» ученых. Гении специализации, безупречно владеющие своей темой, слишком часто полагают, что их талант дает им право говорить и о других областях знания с той же самой уверенностью, – это можно сравнить с тем, как богатый и успешный бизнесмен, искусный в коммерции, начинает подавать себя знатоком жизни и носителем редкой человеческой мудрости. То же самое можно – и нужно – сказать о Зигмунде Фрейде. Никто никогда не замечал за Фрейдом, чтобы он стеснялся высказать свое мнение о чем бы то ни было. Притом что его идеи о духовности и антропологии, выходившие за его область компетенции, были дилетантскими и несовременными. К примеру, его нападки на организованную религию основывались на предрассудках светского позитивизма XIX века, а его представления о христианстве – просто бездумное повторение антихристианской полемики, которая была полностью опровергнута еще во времена его молодости.

Как американец я верю в разделение церкви и государства. Я также верю в определенном смысле в разделение науки и религии. Слово «наука» (англ. science), от латинского scientia, первоначально означало просто «знание». Но от науки, как она понимается в современном использовании термина, не ожидается ответов на вопросы религиозного характера, так же как от Библии не ожидается ответов на вопросы науки.

Это не означает, что между ними не может быть творческого и конструктивного диалога. Разум и вера могут дополнять друг друга в исследованиях, им совсем необязательно противоречить друг другу. Закономерные историко-религиозные противоречия, к примеру, между религиозной феноменологией и исторической наукой являются предметом детального и аргументированного обсуждения. Иначе мы вытолкнем веру в пространство, где нет разума, и отдадим науке – в ее очень ограниченном варианте – право всегда диктовать свое мнение, даже в отношении вопросов духа или личного опыта. Такое ограниченное понимание науки называется сциентизмом, и его жестко очерченные границы исключают религиозные вопросы, как по природе своей не имеющие ответа.